Адат (араб, ‘ада, мн.ч. ‘адат — «обычай») — у мусульман Кавказа, как и в других регионах исламского мира, комплекс традиционно сложившихся местных юридических и бытовых институтов и норм, не отраженных в шари’ате или противоречащих ему. Употребляется в трех основных значениях: обычное право, суд по обычному праву, неправовой обычай. В ходе постепенной исламизации региона в VII-XVIII вв. понятие А. из арабского языка (через персидский и тюркские) вошло в общественно-политическую и правовую лексику кавказских народов. В письменных источниках на Кавказе и устной речи местных мусульманских народов встречаются менее употребляемые синонимы А. на арабском (‘урф, раем, хакк, ‘ адл), тюркских (тюре) и кавказских языках (авар, батль, дарг. зега, чечен, и ингуш, юсел и многие другие).
Древнейшие юридические памятники А. обнаружены в арабской эпиграфике Нагорного Дагестана. Это надпись 718/1318-19 г. на стене мечети даргинского селения Худуц, стела 757/1356 г. перед входом в соборную мечеть лезгинского селения Курах и надпись XIV в. из даргинского селения Ашты. Все это решения местных мусульманских судов (араб, махкама, диван) по поземельным делам. Худуцкад надпись содержит ряд уголовных норм, касающихся кровомщения. В дагестанских арабоязычных рукописях XV- XIX вв. сохранились копии соглашений (ит-тифак) по поземельным делам согласно А., а также своды уголовных, поземельных, хозяйственных и межобщинных норм обычного права. Это кодексы А., записанные по инициативе союзов сельских общин («вольных обществ»)— ‘Адат Хид («Гидатлин-ские адаты») (XVII-XIX вв.) — или по приказу местных мусульманских правителей — А., приписываемые кайтагскому уцмию Рус-тем-хана и аварскому нуцалу Умма (‘Умма)-хану Справедливому (XVIII в.). На Северо-Западном Кавказе первые известные записи уголовных и гражданских норм А. сделаны в XVII-XVIII вв. османскими и российскими властями.
В первой половине XIX в. российские военные начали составлять своды А. со слов его знатоков. В 1825 г. были письменно зафиксированы нормы А. в Кабарде, в 1843 г. подготовлен сборник А. Чечни и Малой Кабарды, в 1845 г. записаны А. Адыгеи. В 1865 и 1866 гг. подобная работа была проведена в горных округах Дагестанской области. В ее осуществлении большую роль сыграл начальник Южного Дагестана и кавказского военно-народного управления (до 1883 г.) А.В.Комаров. Со второй половины XIX в. началось этнографическое изучение кавказского А. Основная масса полевых материалов была собрана в XX в. В советское время особое внимание уделялось неправовым обычаям. В созданные таким образом сводные описания А. вкрались серьезные ошибки. Главные из них— ложное утверждение о бесписьменности кавказского А., игнорирование его локальных различий, подмена местных юридических понятий российскими. В этнографических описаниях плохо отражены правовая и особенно судебная сферы применения А.
Несмотря на существенные различия в местной юридической практике мусульман Восточного Закавказья, Северо-Восточного и Северо-Западного Кавказа, можно выделить ряд общих черт А. в регионе. До русского завоевания источником обычного права был прецедент. А. опирался на решения судьи (хаким), сельского суда (махкама) или схода (араб, джама’ат, адыг. хасэ), третейские соглашения (маслихат, от араб. масла- ха; адыг. кхезж). По форме суд был прост, в нем не было ни обвинителей, ни защитников. Кроме дел по изнасилованиям и оскорблениям женщин, иски разбирались гласно на центральной площади селения или в мечети. Процесс всегда носил обвинительный характер. Судоговорение проходило на родном языке, но постановления А. на Северо-Восточном Кавказе записывались на арабском, реже — на тюрки. Чтобы придать документу юридическую силу, в нем часто приводили имена свидетелей (араб, шухуд, ед.ч. шахид), айаты Корана, реже участники процесса ставили свои печати и подписи. Документы А. хранились в библиотеках мечетей и местных правителей. Наиболее важные из них выбиты на стенах общественных зданий. На Северо-Западном Кавказе до позднего средневековья приговоры судов по А. обычно сохранялись изустно. С конца XVIII в. официальным языком А. здесь стал русский.
А. исходил из представления о коллективном характере преступления. Субъектом права в нем выступал не отдельный человек, а общественная группа, участвующая в выработке норм А., — семья или клан (тухум, тайп), селение или союз селений, реже — ханство или другое политическое образование. Согласно А. любое правонарушение наносило ущерб всему местному обществу. Поэтому клан ответчика был обязан возмещать убытки, причиненные клану пострадавшего. В некоторых районах вместе с убийцей-кровником (тюрк, канлы) изгоняли и его семью. Был широко распространен обычай ишкиль — захват имущества односельчан должника в обеспечение долга. Существовал обычай очищения подозреваемого в преступлении совместной присягой (тахлиф) его наиболее достойных родственников или односельчан. Присягу приносили на Коране или клялись в случае установления лжесвидетельства развестись с женой (хатун талак, кебин талак). Число соприсягателей в зависимости от серьезности дела колебалось от двух человек до нескольких десятков.
А. был исключительно локальным правом. За пределами «своего» общества он терял юридическую силу. Под угрозой высоких штрафов горцам запрещалось обращаться в суд по А. «чужого» общества вне зависимости от того, принадлежало ли оно к мусульманам или нет. Наказание согласно А. основывалось на системе композиций— возмещении физического или имущественного ущерба штрафами (фидйа), выплачиваемыми скотом, зерном или деньгами. Размер штрафа зависел от пола, возраста и общественного положения потерпевшего. Наивысшими были пени за ущерб, нанесенный взрослым мужчинам из высших местных сословий — князьям (пши) и дворянам (тле- котлет) в Кабарде, ханам и бекам в Дагестане, свободным общинникам (уздень) в Чечено-Ингушетии. Виновные в тяжелых правонарушениях, задевавших честь местного общества, кроме пени потерпевшему платили еще и штраф в пользу сельской мечети или местного правителя. Убийство по А. каралось кровомщением и выплатой «цены крови» (араб. дийа). Разрешалось убивать и расхищать имущество отце- и матереубийц, воров и прелюбодеев, застигнутых на месте преступления, а также лиц, изгнанных из местного общества и объявленных вне закона.
Неправовые обычаи кавказских мусульман касались в основном правил поведения в семье, обрядов, одежды и блюд народной кухни горцев. Они обнаруживают еще меньше сходства. Как и в правовой области, здесь выделяются три территориальные разновидности кавказского А. — закавказская, северо-восточная и северо-западная. Многие доисламские бытовые нормы А. (почитание стариков, сегрегация полов, клановая и аульная эндогамия, обрезание) не противоречили шариату и мирно уживались с ним после перехода горцев в ислам. Обычаи, расходившиеся с предписаниями шари’ата, вызывали критику со стороны мусульманских ученых (улама’) и юристов (фукаха’). Однако, поскольку процесс исламизации растянулся на Кавказе более чем на тысячу лет, изживание доисламского бытового А. шло крайне медленно. Еще в начале XIX в. в Северо-Западном Дагестане и Чечне имаму Шамилю приходилось вводить шаровары в женскую одежду, запрещать употребление порицаемых исари’атом мясных блюд и алкогольных напитков (буза), игру на музыкальных инструментах (барабан, бубен, зурна, чагана). Подобные нарушения бытовых правил шари’ата вплоть до XIX— начала XX в. встречались и в А. мусульман Северо-Западного Кавказа.
Борьба и взаимное приспособление исламских и неисламских норм определили развитие правового А. на Кавказе. Одни и те же суды (махкама, тюре, кхел, хасэ) рассматривали судебные иски и по обычному, и по мусульманскому праву. В руках местной мусульманской элиты (князей-ишн, ханоь и беков, реже— кади) была сосредоточена судебная, законодательная и исполнительная власть. Более того, при разборе уголовных, поземельных и семейных дел нормы А. порой смешивались с предписаниями шари’ата. Ахмад ал-Йамани, Мухаммад ал-Ку-дуки и другие известные факихи XV- XVIII вв. пытались запретить противоречащие шари’ату домусульманские обычаи — ишкиль, трехдневный грабеж имущества кровника, право родственников убитого выбрать себе кровника, если личность убийцы установить не удалось (джигка). Однако, несмотря на все усилия, полностью искоренить их долго не удавалось. Время от времени кади вынуждены были разрешать применение ишкиля по отношению к «чужим» обществам. В некоторых районах Нагорного Дагестана сохранился правовой обычай джигка.
До русского завоевания развитие местного права у мусульман Кавказа шло в форме рецепции норм шар’иата в А. На сельских сходах принимали постановления о переходе к мусульманскому праву (фикх) при разборе определенных категорий судебных дел. Пик этого процесса в Восточном Закавказье и Южном Дагестане пришелся на Х-ХП вв. В Среднем Дагестане исламизация обычного права была в основном завершена к XV- XVI вв. На северо-западе Дагестана и в Чечено-Ингушетии это произошло гораздо позже, в течение XVIII в., а в Кабарде, Адыгее и Абхазии только в самом конце XVIII — первой трети XIX в. Ко времени присоединения Кавказа к России сферы применения законов А. и шари’ата были относительно разграничены. Первый обычно использовался при решении уголовных дел и поземельных тяжб по поводу общинных владений (араб, ха- рим). В ведение шари’ата перешло гражданско-семейное и отчасти поземельное право (частносемейная и мечетная собственность — мулк и вакф). При этом мусульмане-шииты Восточного Закавказья следовали предписаниям джа‘фаритского мазхаба, на Северо-Восточном Кавказе с XII-XV вв. господствовал шафи‘итский, а на Северо-Западном Кавказе и среди ногайцев— ханафитский толк фикха.
Государственные реформы, начавшиеся на Кавказе в XIX в. и с некоторыми перерывами продолжающиеся поныне, определили дальнейшую судьбу обычного права и суда согласно А. Первую попытку кодификации А. в 1837-1847 гг. предпринял имам Шамиль (1834-1859). На подвластных ему территориях Нагорного Дагестана, Чечни, Ка- барды и Адыгеи была создана единая трехступенчатая иерархия судов (махкама), решавших дела по шариату и А. Над сельскими кади были поставлены муфтии наибств (от араб, на’иб — «глава», «управитель»)— основных административных единиц имамата. Высшей судебной властью обладал сам имам, принимавший апелляции на решения местных судов. Изданные Шамилем фате ы и постановления собиравшихся при нем советов местных факихов, известные как Низам Шамиля, последовательно проводили линию на искоренение противоречащих шариату уголовных и гражданско-семейных норм А., установление равенства всех мусульман перед законом, развитие понятия об индивидуальной ответственности за совершение преступления. При Шамиле продолжалось принятие новых правовых норм А.
После разгрома имамата российские власти провели на Кавказе новые судебно-правовые реформы. В 1860 г. для кавказских мусульман было учреждено военно-народное управление. Его центр располагался в Тифлисе. Во главе бывших ханств или «вольных обществ», превращенных в округа и участки, были поставлены российские офицеры, обязанные судить при помощи прежнего административного аппарата «по народным обычаям» (т.е. согласно А.). Были запрещены лишь некоторые противоречившие уголовным законам Российской империи нормы А. (кровная месть, игикиль, джигка). Полностью осуществить эти реформы в Кубанской и Терской областях, а также в присоединенных к России в 1878 г. Карсской области и Батумском округе Кутаисской губернии в Закавказье помешал массовый выезд (мухаджирство) мусульман Северо-Западного Кавказа и Закавказья в Османскую империю и заселение их земель выходцами из России. В полную силу военнонародное управление действовало в 18601917 гг. только на большей части территории Дагестанской области и в Закатальском округе Елизаветпольской губернии (в современном Северном Азербайджане), где была создана единая иерархия сельских словесных, окружных и Дагестанского народных судов. Продолжали приниматься и записываться новые правовые нормы А.
На советском Кавказе государство стало бороться с обычным правом, видя в нем «реакционный феодально-патриархальный пережиток», орудие классовой и колониальной эксплуатации горцев-мусульман, унаследованное от «старого режима». Уже в 1918 г. словесные и народные суды были заменены шариатскими, а во второй половине 20-х гг. — советскими народными. Первоначально были разрешены медиаторские суды, земельные и примирительные комиссии, судившие поземельные споры и кровную месть согласно местному А., но к началу 30-х гг. они повсеместно были запрещены. В 1928 г. на Северный Кавказ было распространено действие X главы Уголовного кодекса (УК) РСФСР «О преступлениях, составляющих пережитки родового быта». Эта глава сохранилась в последующих изданиях УК РСФСР вплоть до УК 1960 г. Аналогичные разделы вошли в УК Азербайджанской и Грузинской ССР. Обращение к правовым нормам А. наравне с кровомщением и игикилем (барамта) приравнивалось к тяжелым уголовным правонарушениям.
На рубеже 50-60-х гг. государственная политика по отношению к правовым и неправовым А. вновь изменилась. Советская власть попыталась опереться на «полезные национальные А.». В 1957-1962 гг. при возвращении на Северный Кавказ насильно депортированных в 1944 г. чеченцев и ингушей кровников вызывали в восстановленные в эти годы примирительные комиссии и брали с них подписку о прекращении вражды. В 60-80-е гг. во всех северокавказских автономиях при сельских, а в некоторых местах и районных советах были созданы советы старейшин. Их задачей было помогать народным судам и сельсоветам в поддержании общественного порядка в колхозах и совхозах, урегулировать столкновения между его членами, по возможности предупреждать случаи кровной мести, следить за поддержанием в порядке дорог, оросительных каналов, сельских клубов и не допускать расхищения колхозной собственности.
В 90-е гг. власти северокавказских субъектов Российской Федерации перешли к политике возрождения местного А. Этой задаче должны служить республиканские законы «О сельской общине», «О сельском самоуправлении» и «О третейских судах», принятые в 1995-1997 гг. в Адыгее, Дагестане, Кабардино-Балкарии и Северной Осетии- Алании. В декабре 1997 г. ингушский президент Р.Аушев подписал «Закон о мировых судьях», согласно которому разрешено использование обычного и мусульманского права при разборе мелких уголовных и гражданских правонарушений. Созданные в это время национальные партии и движения не раз пытались использовать нормы А. для урегулирования межэтнических конфликтов. В 1995 г. в Дагестане создано движение Маслиат (от араб, маслаха — «примирение»). В Махачкале издается одноименная газета. Однако пока попытки реанимировать кавказский А. как самостоятельную систему права не принесли ожидаемых результатов. Ни властям, ни общественным организациям не удалось создать дееспособные суды по А. и смягчить криминальную обстановку, резко обострившуюся после распада СССР в 1991 г.
История развития А. и особенно взаимоотношений между обычным и мусульманским правом на Кавказе пока еще плохо исследована. Большая часть источников не введена в научный оборот. С арабского языка на русский переведены и опубликованы
отдельные своды и единичные судебные постановления по А. Северо-Восточного Кавказа. Абсолютно не изучены османские архивы, касающиеся судебной практики А. на Кавказе до русского завоевания и у переселенцев (мухаджиров) в Турции. В то же время в Х1Х-ХХ вв. были собраны немаловажные архивные и полевые материалы, касающиеся самых различных областей А. Крупнейшие собрания документов по А. находятся ныне в Рукописном фонде Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН и Центральном государственном архиве Республики Дагестан в Махачкале, Центральном государственном архиве Кабардино-Балкарской Республики в Нальчике, Центральном государственном историческом архиве Республики Грузия в Тбилиси, Российском государственном военно-историческом архиве в Москве, Петербургском отделении Архива РАН в С.-Петербурге. Немало арабских рукописей ХУ1-ХХ вв., касающихся А., хранится в частных и мечетных собраниях Нагорного Дагестана.
Лит-ра: ‘Адат карйат Тлох. Байан ‘адат ‘Урада. Дафтар карйат Хучада. Дафтар Мачада. Хаза байан раем карйат Хучада//РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5, оп. 1, д. 1658; Б.Далгат. Обычное право и родовой строй народов Дагестана // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 5, оп. 1, д. 22; А.В.Комаров. Адаты и судопроизводство по ним // ССКГ. 1868,1, 1-88; Ф.И.Леонтович. Адаты Кавказских горцев. Одесса, 1882, 1-2; М.М.Ковалевский. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890, 1-2; Адаты Дагестанской области и Закатальского округа. Под ред. И.Я.Сандрыгайло. Тифлис, 1899; МАлибеков. Адаты кумыков. Махачкала, 1927; Кодекс Умму-хана Справедливого. Махачкала, 1948; Материалы по обычному праву кабардинцев. Сост. Б.А.Гарданов. Нальчик, 1956; Гидатлинские адаты. Махачкала, 1957; Памятники обычного права Дагестана ХУН-Х1Х вв. Сост. Х.-М.О.Хашаев. М., 1965; Лавров. Эпиграфические памятники, ч. 1, 118, 196-199, 287; Из истории права народов Дагестана. Материалы и документы. Сост. А. С. Омаров. Махачкала, 1968; Х.-М.О.Хашаев. Пережитки шариата и вредных адатов и борьба с ними. Махачкала, 1957; Р.М. Магомедов. Адаты дагестанских горцев как исторический источник. М., 1960; Х.Д. Гаглоев. Из истории судопроизводства у осетин/Известия Юго-Осетинского НИИ АН Грузинской ССР. Цхинвали, 1964, 13; А.С. Омаров. Система композиций в обычном праве Дагестана//УЗ ИИЯЛ. 1966, 6; Шихсаидов. Эпиграфические памятники, 82-87, 374-376; В.М.Викторин. Социальная организация и обычное право ногайцев Нижнего Поволжья (ХУШ — начало ХХ в.). Автореф. канд. дис. Л., 1985; В.Г.Гаджиев. Адаты народов Северного Кавказа (опыт источниковедческого анализа)// Известия АН Аз.ССР. Сер. истории, философии и права. Баку, 1987, № 2, 6976; Р.З.Куадже. Социальные отношения и их отражение в неписаном феодальном праве Адыгеи (Черкесии) ХУШ — первой половины Х1Х в. Автореф. канд. дис. Тбилиси, 1988; М.А Амаров. Сельская община в Нагорном Дагестане в ХУИ — начале Х1Х в. М., 1988, 155-190; Х.М.Думанов. Социальная структура кабардинцев в нормах адата. Нальчик, 1990; Шихсаидов, Айтберов, Ораза- ев. Сочинения, 98^103, 118-120, 183-184; В.Х.Ка- жаров. Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце ХУШ — первой половине Х1Х в. Нальчик, 1994, 201-316, 402427; В.О.Бобровников, М.Ю.Рощин. Человек, природа и общество в горном дагестанском ауле (по материалам хуштадинского адата) // Дагестан: село Хуштада. М., 1995, 115-131; В.О.Бобровников. Колхозная метаморфоза адата у дагестанских горцев (на примере багулал)//Homo juridicus. Под ред. Н.И.Новиковой и А.Г.Осипова. М., 1997, 193-200; он же. Суд по адату в дореволюционном Дагестане (1860-1917) // ЭО. 1999, № 2, 31-45; он же. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие (очерки по истории и этнографии права Нагорного Дагестана). М., 2002; А.И.Першиц, Я.С.Смирнова. Юридический плюрализм народов Северного Кавказа // Общественные науки и современность. М., 1998, 1, 81 -88; И.Л.Бабич. Эволюция правовой культуры адыгов (1860- 1990-е годы). М., 1999; V.Bobrovnikov. Common Law Transformation in Collective Farms of the Caucasus // RSS Network Chronicle. 1999, 7, 25-26; Хрестоматия по истории права и государства Дагестана в ХУ111-Х1Х вв. Сост. Т.М.Айтберов. 1-2. Махачкала, 1999; Г.М.Р.Ораззаев. Памятники тюркоязычной деловой переписки в Дагестане ХУШ в. Махачкала, 2002; Образцы арабоязычных писем Дагестана Х1Х в. Сост. Х.А.Омаров. Махачкала, 2002; А.М.Ладыженский. Адаты горцев Северного Кавказа. Ростов-на-Дону, 2003.
В.О.Бобровников