Адыгея — республика в составе Российской Федерации. Расположена в северо-западной части Кавказа и занимает левобережье рек Кубани и Лабы (север республики — на Прикубанской низменности, юг — на склонах Большого Кавказа). Территория Адыгеи — 7,8 тыс. км2, население по данным переписи 2002 г. — 447 тыс. человек. В республике проживает более 80 национальностей: 66% населения — русские, 23% — адыгейцы. Ислам у адыгейцев — суннитского толка.
Адыгейцы (западные адыги) составляют наряду с современными кабардинцами и черкесами группу адыгских народов, говорящих на родственных языках адыго-абхазской группы кавказской языковой семьи. Появление протоадыгских народов на юго-западе Северного Кавказа и Черноморском побережье относится к I тыс. до н.э. В античных источниках они обозначаются собирательным наименованием меоты, зихи, керкеты. Авторы XVIII в. делили адыгов на «аристократические» и «демократические» племена. В общественно-политическом устройстве адыгов в 1-й половине XIX в. сохранялось деление их на две группы: «аристократические» (кабардинцы, бесленеевцы, темиргоевцы, махошевцы, мамхеговцы, бжедуги, хатукаевцы, егерухаевцы, жанеевцы, адамиевцы) общества с княжеской властью и «демократические» (абадзехи, шапсуги, натухайцы) — с народным правлением. На протяжении всей истории функционирование адыгского социума основывается на принципах адыгагъэ (адыгства) и адыгэ хабзэ — базовой системы морально-нравственных и этических норм. Ни одна из монотеистических религий в действительности не оказала на адыгов влияния, сопоставимого с воздействием этих регуляторов общественных отношений.
Первые христиане стали появляться на территории Западного Кавказа в III–IV вв. — в Зихию, Абазгию и аланские земли в верховьях Кубани ссылаются христиане Римской империи. Наиболее интенсивное распространение христианства среди адыгов связано с эпохой византийского императора Юстиниана I (527–565). Уже в 1-й половине VI в. адыги, как и абхазы, имели две собственные епископские кафедры — в Тмутаракани и Никопсии (раннесредневековый город на Черноморском побережье у устья р. Нычепсухо). VI Вселенский собор (680–681) включил адыгские земли в состав Мцхетского (грузинского) патриархата. На рубеже VIII–IX вв. христианство распространилось среди закубанских адыгов (касогов), тогда как на причерноморских адыгов (зихов) христианство оказало незначительное влияние. В дальнейшем распространении и поддержании христианства на Северо-Западном Кавказе значительную роль сыграли в X–XIII вв. Тмутараканская Русь, Абхазское государство (восточная часть адыгских земель контролировалась Корсунской епископской кафедрой и Аланской кафедрой, основанной по инициативе абхазского князя Георгия в Х в.). К XIII–XV вв. относятся попытки распространения католичества среди черноморских адыгов через генуэзские колонии и епископскую кафедру в Кафе.
Ислам стал впервые проникать в адыгскую языческо-христианскую среду уже в XIV в. через торговые, военные контакты и отношения аталычества с Золотой Ордой, соседним государством, официально заявившим об исламе как о своей государственной религии в XIV в. После взятия в 1475 г. турками Кафы и других городов Черноморского побережья ислам распространяется в регионе с участием крымских ханов. Из крымцев особенно выделяется султан Шахбаз-Гирей, насаждавший ислам среди черкесов во время своего похода. Мощным центром распространения ислама становится построенная турками крепость Анапа. К началу XVIII в. Черкесия фактически оказывается окруженной мусульманскими территориями — Турцией и Крымским ханством.
В конце XVIII в. в Кабарде разворачивается шари’атское движение, инициаторами которого были адыгские служители культа. Возглавил движение майор князь Адиль-Гирей Атажукин и эфенди Исхак Абуков. Движение ставило своей целью не только упразднение учрежденных русской властью в 1793 г. в Кабарде «родовых судов» и «расправ» и организацию «духовного суда», но и выдвинуло широкую социальную программу уравнения прав адыгских князей и дворян. В 1807 г. в Кабарде было введено 3 духовных суда мехкеме (араб. махкама), разбиравших все дела по шари’ату, за исключением споров представителей разных сословий, разрешавшихся на основе адата (араб. ‘ада). Суды мехкеме прекратили своё существование в связи с завоеванием Кабарды Россией в 1822 г. В дальнейшем движение охватило и отдельные общества Западного Кавказа — Шапсугию, Натухай, Бжедугию, Темиргой, Абадзехию: в 1841 г. на р. Пшеха состоялось крупное собрание с участием абадзехов, убыхов и шапсугов. На собрании был заключён договор (дефтер), в котором провозглашалось строгое следование шари’ату, регламентировались отношения с другими народами. Деятельность личных на’ибов (представителей) Шамиля завершила в уже подготовленной среде реформы управления и суда по шари’ату. С начала 40-х гг. до конца 50-х гг. XIX в. Шамиль направил в Черкесию трёх представителей. Хаджи-Магомет (хаджжи Мухаммад) (май 1842 — май 1844) посетил аулы темиргоевцев, хатукаевцев и бжедугов, определённого влияния он добился среди абадзехов. Второй на’иб Шамиля на Северо-Западном Кавказе — Сулейман-эфенди (февраль 1845 — весна 1846) — якобы изменил Шамилю, был подкуплен русскими властями и заявил о своём отказе бороться против России. Наибольших успехов достиг третий на’иб — Мухаммад-Амин (1848–1859). Им был введен шари’ат первоначально в Абадзехии, где было учреждено четыре мехкеме, затем одно мехкеме было введено у шапсугов и два — у натухайцев. Мехкеме состояли из одного муфтийя и трёх кадийев. Мухаммад-Амин ввел систему наказаний по шари’ату и штрафы за неисполнение религиозных обрядов. В каждом мехкеме действовала мечеть, суд, духовное училище, тюрьма или яма для заключения преступников, провиантский магазин, конюшня, помещения для судей, начальства и военной стражи. Им была введена конная стража — муртазики, т.е. всадники, выставленные народом.
Активизация антиколониальной борьбы против российского проникновения на Кавказ способствует ускорению принятия ислама в А. и делает его идеологической основой консолидации адыгских субэтнических групп. Осознавая себя членами мусульманской общины (умма), адыги остались приверженцами своих традиционных ценностей и представлений об обществе, времени, судьбе и личном достоинстве. Мусульманское сознание стало органичной, но не доминирующей составляющей адыгской культуры. В обрядовой сфере, за исключением похоронного ритуала, преобладали языческо-христианские традиции, не приходится говорить и о серьёзном проникновении исламской догматики в сознание простых адыгов. Разные слои адыгского общества являлись носителями разной религиозности. В адыгском фольклоре — благопожеланиях, здравицах и проклятиях — имя Аллаха стало употребляться наряду с языческим богом Тхьэ — первом среди равных в адыгском пантеоне. Практически не претерпело изменений традиционное представление адыгов о судьбе — новая вера не привела к господству исламских представлений о предопределенности Аллахом личной судьбы. Этические принципы адыгства (адыгагъэ) способствовали гармоничному освоению и воспроизводству мусульманской этики, в свою очередь дополняющей уже существующие нравственные категории, прежде всего идею псапе — спасения души через благодеяние. В адыгском сознании сформировались представления, типологически сходные с мироощущением многих народов Кавказа, об адыгстве как о творении Бога и о Создателе на небесах и дарованном им адыгстве на земле.
Все адыгские духовные лица назывались эфенди. Этот термин был заимствован из Турции, где он в качестве формы обращения охватывал очень широкий круг лиц — наследников султанского дома, образованных людей, чиновников, высших армейских офицеров, духовенство, иностранцев. В адыгской среде это обозначение применялось только внутри духовного сословия, обозначая почёт и престиж его положения в социальной структуре адыгского общества.
Адыгские эфенди были, как правило, выходцами из крестьян — князья и дворяне традиционно искали самовыражения в набегах и войнах. Ещё во времена христианской проповеди последние оставались индифферентными к идеям единобожия, слушая богослужение у дверей церкви и не слезая с коня.
Ввиду не столь долгого периода активного проникновения ислама на Северо-Западный Кавказ институт вакфов здесь неизвестен, что определило отсутствие у адыгских эфенди серьезных экономических позиций. Они посвятили свою жизнь проповеди исламского благочестия и образовательной деятельности и не владели обширными земельными угодьями и торговыми лавками.
Окончание военных действий на Северо-Западном Кавказе сопровождалось мухаджирским (от араб. мухаджара — «переселение») движением — переселением адыгов в Османскую империю, в результате которого 96% населения было выселено со своей этнической территории. После окончания Кавказской войны (1864) адыгейцы вошли в Кубанскую обл., образованную в 1860 г. в ходе административно-территориального устройства Северного Кавказа. Номинально западные адыги были отнесены к ведению Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС), однако реальный контроль осуществляла местная кубанская администрация — начальник Кубанской обл. и наказной атаман Кубанского казачьего войска, атаманы отделов и начальники участков. Отдельное Духовное управление для мусульман Северного Кавказа так и не было создано.
Одним из направлений исламской политики России на Северо-Западном Кавказе было конструирование духовенства как сословия и регламентация его деятельности.
Российская администрация разделила всех служителей культа на три категории: кадийев — знатоков шари’атского судопроизводства, осуществлявшегося по ханафитскому толку, старших и младших эфенди. Каждое мечетское общество обслуживал один эфенди. При больших мечетях могло состоять несколько эфенди, один из которых считался старшим.
Старшие и младшие эфенди руководили как традиционными пятикратными молитвами в мечетях, так и молениями, сопровождавшими обряды жизненного цикла. Младшие эфенди вели на русском языке метрические книги под наблюдением кадийя. По данным 1912 г. в Кубанской обл. на территории проживания адыгов зафиксировано 14 старших, 135 младших эфенди, 105 муэдзинов (араб. му’аззин). Шари’атские суды наряду с мировым соглашением и адатными судами образовывали полиюридическое пространство, в котором до 60-х гг. XIX в. реализовывалась судебная практика адыгов.
Мечетское строительство наиболее интенсивно развернулось на Северо-Западном Кавказе в 80–90-х гг. XIX в. Именно в этот период в российском политическом дискурсе возобладал взгляд на мусульман как на лояльных подданных империи, над которыми необходим правительственный контроль, не задевающий их религиозных убеждений. Составляющей такого подхода являлось восприятие мечетей как мест «нравственного воспитания горцев». Кубанская администрация не препятствовала постройке новых мечетей, особыми распоряжениями регламентируя порядок их работы и состав служителей. В 1912 г. в Кубанской обл. уже действовали 51 (главная) соборная и 66 квартальных (пятивременных) мечетей. Большинство адыгских мечетей были турлучными либо деревянными. Из 117 мечетей только 15 были каменными или кирпичными. До 1917–1920 гг. максимальное число мечетей в ауле доходило до 8, минимальное ограничивалось одной, в среднем на каждые 400 жителей приходилась одна мечеть. В начале XX в. действовали мечети в Майкопе и Екатеринодаре, построенные на средства известного адыгского купца и фабриканта, одного из богатейших граждан Екатеринодара Л.Трахова.
Мусульманская образованность основной части духовных лиц, как правило, ограничивалась элементарными знаниями Корана, шари’ата и мусульманской экзегетики, арабской письменности и арабского языка, необходимыми в рамках выполнения своих обязанностей. Примерно десятую часть духовенства (более 20 человек) составляла группа, прошедшая через престижные исламские университеты — Стамбульский университет, каирский ал-Азхар и образовательные центры Дагестана, Казани и Уфы.
В конце 60-х — начале 70-х гг. XIX в. российская администрация начинает судебные преобразования Северного Кавказа. В 1870 г. на основании «Временных правил горских словесных судов», утвержденных кавказским наместником, в Екатеринодаре, Майкопе и Баталпашинске (ныне: г. Черкесск) были открыты как суды первой инстанции окружные горские словесные суды, в аулах — аульные суды. Они подчинялись начальнику Кубанской обл. Суды разбирали дела на основании адата, а при отсутствии прецедента в адатах обращались к общероссийскому судебному законодательству. Специально для решения шари’атских дел — о заключении и расторжении браков, о личных и имущественных правах, о законности рождения и наследования — в состав окружных и аульных судов был введён кадий.
Другим каналом влияния эфенди на адыгское общество было религиозное образование. Религиозная школа сосуществовала со светскими институтами образования, и эфенди отнюдь не являлись исключительным сословием, ответственным за распространение знаний в адыгском обществе. Значительные возможности для получения среднего образования предоставляли горские отделения светских гимназий, кадетские корпуса, высшие учебные заведения Петербурга, Москвы, Одессы, Риги и т.д. К началу ХХ в. у адыгов сформировался слой, профессионально занятый интеллектуальным трудом, из среды которого в дальнейшем выйдут просветители, размышляющие в своих сочинениях о характере проникновения ислама к адыгам, его роли в развитии образования и культуры. Авторы подобных сочинений много писали о необходимости сохранения родного языка, религиозной исламской идентичности и традиций адыгэ хабзэ в ходе усвоения адыгами русской культуры и российской системы образования, признавая последнее необходимым и неизбежным для успешного существования в российском культурном пространстве.
Религиозные школы давали возможность получить первоначальные знания прежде всего выходцам из крестьян. Особо выделялись среди них новометодные школы, организованные по инициативе молодых служителей культа, получивших образование в Стамбульском университете, в ал-Азхаре или в Казани и Уфе. В 1909–1913 гг. в организации школ участвовали представители адыгской диаспоры Сирии и Турции, организовавшие так называемый «Поход в Хакуж» (поход на малую родину, или поход на историческую родину). Двумя небольшими группами они переселились в Кабарду и шапсугские аулы Кубанской обл. В 1912–1913 гг. в шести новометодных школах Екатеринодарского отдела обучалось 450 учеников-адыгов. Новые религиозные школы содержались за счёт аульных обществ, в начале XX в. чаще открывались за счет средств, собранных в виде закята. В начале ХХ в. появляется книжная продукция, созданная самими адыгскими эфенди, — поэтические биографии пророка Мухаммада, статьи о необходимости образования.
Накануне революционных событий 1917 г. освоение ислама адыгской этнокультурной традицией не было завершено, оно продолжалось. При преобладании этнического самосознания над религиозным мусульманские ценности заняли органичное место в системе традиционных адыгских этнических норм и мотиваций. При контроле Кубанской областной администрации над основными сферами религиозной жизни (утверждение кадийев и аульных эфенди в должностях, строительство мечетей, организация хаджжа) на Северо-Западном Кавказе сложилась ситуация, благоприятная в целом для освоения, сохранения, воспроизводства и передачи от поколения к поколению мусульманской культуры. Этому способствовали, кроме того, налаженная сеть мусульманского образования и ежегодное паломничество в святые земли ислама, связывавшие адыгских мусульман со всем мусульманским миром.
Дальнейшие изменения мусульманских институтов и структур на Северо-Западном Кавказе определялись поисками форм государственного устройства, охватившими Кубанскую обл. после февральской революции 1917 г., что естественным образом вовлекло в сложные политические процессы и горские народы.
В мае 1917 г. в г. Владикавказе представителями горской интеллигенции был созван Съезд горских народов Кавказа. Съезд избрал временный Центральный комитет Союза объединенных горцев (с ноября 1917 г. — Горское правительство), председателем которого единогласно был избран крупный чеченский нефтепромышленник Абдул-Меджид (‘Абд ал-Маджид) (Тапа) Чермоев. В состав Горcкого правительства вошли 17 человек, в том числе адыгеец Айтек Намиток.
Вопросы, связанные с регламентацией религиозной жизни мусульман Северного Кавказа, занимали в работе этого съезда особое место. Планируемые мероприятия секций съезда фактически повышали статус шари’атских судов: в Дагестанской, Терской и Кубанской областях, Черноморской и Ставропольской губерниях должны были быть учреждены окружные шари’атские суды (в том числе для кочевников ногайцев и туркмен) и как апелляционная инстанция областные шари’атские суды. В округах, где существовало два горских словесных суда, шари’атские суды учреждались в количестве не менее двух.
Программа религиозной секции определяла порядок выборов и деятельности сельских кадийев и сельских имамов.
Важной сферой религиозной жизни съезд считал проблемы религиозного образования. Для подготовки кадров в каждом округе планировалась организация медресе (мадрасы), а во Владикавказе высшего учебного заведения — Юридической Академии шари’атских наук. В них предусматривалось преподавание и светских предметов.
При Союзе объединённых горцев было создано Кавказское Горское духовное правление из 9 человек: председатель правления, он же муфтий, и члены правления — кадийи: по три от Дагестанской и Терской областей, по одному представителю от Кубанской и Сухумской областей, Ставропольской и Черноморской губерний и Закатальского округа. Муфтийем Северного Кавказа на съезде был избран Нажмутдин (Наджм ад-дин) Гоцинский (1859–1925), который вошёл в состав Горского правительства.
Союз объединённых горцев выступал в роли законодательного и исполнительного органа на территории Дагестанской, Кубанской и Терской областей, Ставропольской и Черноморской губерний, Закатальского округа и Абхазии. В октябре 1917 г. во Владикавказе на конференции, организованной по инициативе казачьего Донского Круга, уполномоченные от Горского правительства подписали с представителями казачьих войск — Донского, Кубанского, Терского, Астраханского, Уральского — союзный договор о создании Объединённого правительства Юго-Восточного Союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей.
Вторжение на Северный Кавказ Добровольческой армии А.И.Деникина прервало тенденцию формирования горской независимости — правительство Горской республики было распущено командованием Добровольческой армии весной 1919 г., осенью того же года после победы 11-й Красной Армии члены Горского правительства эмигрировали в Турцию и Европу.
В период сложных политических изменений, в течение 1918–1920 гг., северо-западные адыги оказывались в системе управления разных административно-государственных советских образований, сосуществовавших с Союзом объединённых горцев, — Кубанской, Кубано-Черноморской и Северо-Кавказской социалистической республик.
С 1920 г., после восстановления советской власти, адыги Северо-Западного Кавказа входили в Кубано-Черноморскую обл., объединившую 6 отделов Кубанской обл. и 3 округа Черноморской губернии. Адыгейцы проживали только в Екатеринодарском и Майкопском отделах, а также в Туапсинском округе Кубано-Черноморья. Взаимоотношения ислама и советской власти на Северо-Западном Кавказе в 20-е гг. складывались и развивались достаточно сложно и неоднозначно. Поиски компромисса с исламом, характерные для начала 20-х гг., сменились государственной политикой, создавшей жесткую и стройную систему, в которой мусульманская культура на Северо-Западном Кавказе не могла поддерживать и воспроизводить свои определяющие элементы.
Первые советские органы управления горцами, созданные в г. Екатеринодаре после восстановления советской власти в апреле 1920 г. при Отделе управления Кубано-Черноморского областного ревкома, — Мусульманская секция (апрель–июнь 1920 г.) и Горская секция (1920–1921) — стремились сохранить судопроизводство по шари’ату, порядок шари’атского судопроизводства, аналогичный дореволюционной практике горских словесных судов. В каждом судебном районе работал Горский народный суд с постоянным горским народным судьёй (председателем) и народными заседателями и кадийем. Суды, руководствовавшиеся этими правилами, имели своё местопребывание в ауле Лакшукай Краснодарского отдела и в ауле Ульском Майкопского отдела. На пленуме Горского исполкома кадийем Майкопского горского суда был избран Джанхот Хатков, закончивший Стамбульский университет, кадийем Екатеринодарского горского народного суда — Мишаост Набоков, выпускник ал-Азхара.
27 июля 1922 г. Президиум ВЦИКа принял постановление об образовании Черкесской (Адыгейской) автономной области с центром в г. Краснодаре в составе Кубано-Черноморской обл. Причерноморские шапсуги не вошли в автономную область. Население области составляло 224 тыс. человек, преобладало русское население, численность адыгов в составе автономной области — 68 тыс. человек. В 1922 г. в связи с общероссийской судебной реформой и организацией Адыгейского областного суда начинается ликвидация шари’атских судов. Шари’атские суды в Адыгее не были отменены каким-либо законодательным актом или постановлением, однако создавалась система, направленная на их форсированное вытеснение.
В течение 20-х гг. в Адыгее была проведена регистрация мечетей (в 1924 г. в Адыгее в 45 аулах действовало 126 мечетей) и организация при мечетях религиозных групп (к 1928 г. было зарегистрировано 124 мусульманские группы и христианское общество евангелистов, община баптистов, армяно-григорианский молитвенный дом). По итогам регистрации были закрыты три мечети как использующиеся только во время уразы-байрама и не имеющие при себе постоянных религиозных групп. Мечеть в г. Краснодаре была передана в распоряжение Адыгейского облисполкома как не взятая в аренду, мечеть в г. Майкопе перешла в распоряжение Майкопского окружного исполкома. В конце 20-х гг. в административном порядке закят был передан крестьянским комитетам общественной взаимопомощи (ККОВ), что ослабило социально-экономические позиции духовенства и лишило эфенди одного из постоянных источников существования.
В начале 20-х гг. позиции духовенства как учителей оставались неизменными — в аулах по-прежнему действовали мадрасы — в 1920 г. в 37 мадрасах обучалось 311 человек, почти такое же количество светских школ было открыто в этот же период времени.
В мае 1924 г. Восточный отдел ОГПУ разослал совершенно секретный циркуляр всем областным отделам ОГПУ, по которому духовные мусульманские школы для детей допускались только (для узбекского населения) Туркестана, Дагестана и Аджарии. К 1925 г. религиозных школ в А. не было, однако случаи преподавания Корана вне школы сохранялись.
В течение 1922–1925 гг. эфенди и простые верующие по инициативе областных властей проводят четыре съезда. На съезде 1922 г. впервые в советский период духовенство заявляет о себе как об организованном сообществе, желающем оказать содействие советской власти и имеющем свои позиции по ряду актуальных вопросов: проблемы преодоления преступности и образования. Участники съезда получили название «эфенди-прогрессисты». На съезде был поставлен вопрос об организации в Адыгейской (Черкесской) автономной области высшего духовного управления («шари’атистов-советников») и об открытии Высшего духовного училища — Медресе-дин. Съезд избрал Шари’атский Совет — Шура (Д.Хатков, З.Индрисов, М.Набоков, Г.Шаов, Хабиб-эфенди, М.Совмиз, А.Карданов), осуществлявший посреднические функции между советской властью и мусульманским населением при возникновении спорных ситуаций. Шари’атский Совет существовал до 1923 г. Материалы второго съезда в архиве не найдены.
Третий съезд духовенства и верующих в 1925 г. был посвящен в основном проблемам духовного образования. Было решено открыть две школы-мадрасы в Фарсском и Псекупском округах, в каждой школе два преподавателя должны были обучать по 30 учеников. Мадрасы планировалось содержать за счет добровольных пожертвований. По каждому округу были избраны уполномоченные по сбору пожертвований. Съезд одобрил преподавание Корана в каждом ауле на арабском языке в частном порядке.
В 1925 г. духовенство и верующие проводят съезд, свидетельствующий о перемещении дискуссий в сторону обсуждения в основном обрядовых вопросов. По всему комплексу вопросов, связанных с богослужением, съезд принял решения, направленные на «демократизацию» и упрощение обрядности — разрешалось не снимать обувь во время молитвы, сокращать число намазов в пути, сокращать количество рак’атов во время вечернего богослужения в период поста. Две резолюции были направлены на предотвращение случаев присвоения духовенством пожертвований во время рамадана и курбана, а также получения при совершении погребения 1/3 имущества умершего мусульманина, объявляя эти прецеденты недопустимыми.
К моменту реформирования, заключавшегося в переходе от арабской графики к латинской, адыги не имели сложившегося литературного языка, а их письменная традиция, связанная с арабской графикой, не охватывала широкие слои населения — по переписи 1920 г. грамотность среди западных адыгов составляла 11,5% населения.
Начиная с 1-й четверти XIX в. вплоть до 1918 г. и в России, среди русских ученых-кавказоведов и адыгских просветителей, и среди адыгов Турции и Египта предпринимались попытки создания черкесского алфавита на арабской, латинской и кириллической основе. Однако сферы их функционирования не были широки. Так, например, в 1829 г. преподаватель Петербургского университета И. Грацилевский создал черкесский алфавит на русской графической основе, посредством которого переписывались адыги, служившие в Кавказско-горском полуэскадроне. В 1918 г., уже при советской власти, в Екатеринодаре по решению Кубано-Черноморского ревкома А.И.Бекухом был составлен ещё один алфавит на арабской графической основе: к 1926 г. грамотность по Адыгее составила уже 54%.
Именно с использованием этого алфавита вышли первые адыгейские газеты — «Красная Кубань», «Советская Кубань», Адыгэ макъ («Голос адыга»), Адыгэ псэукI («Адыгейская жизнь»). В течение 1924–1927 гг. можно говорить о формировании определённого информационного пространства и читательской среды — за этот период времени на арабице было издано 25 названий книг объёмом 115 печатных листов и тиражом 68 475 экз. Эти тексты представляли собой прежде всего буквари, календари, сказания нартского эпоса и героические адыгские песни, рассказы адыгских писателей 20-х гг.
В июне 1923 г. в г. Пятигорске Юго-Восточным бюро РКП(б) было созвано совещание по вопросам просвещения горских народов, на котором принято решение о латинизации письменности чеченцев, ингушей, кабардинцев, адыгейцев, карачаевцев.
В 1927 г. в Адыгее был завершен переход от арабской графики на латинскую. По-видимому, массового сопротивления духовных лиц и верующих всё же не было — процент адыгов, владевших арабской графикой, был невелик, а существовавшая на ее основе книжная продукция не охватывала большого количества населения. В 1927 г. в Адыгее была создана Антирелигиозная комиссия при Оргбюро РКП(б), отделение Союза воинствующих безбожников, Антирелигиозный кружок при клубе Совпартшколы. В комплексе антирелигиозной работы особое место отводилось «искоренению» религиозных институтов и обрядов — закрытию медресе, вытеснению мусульманской брачной и погребальной обрядности, организации аналогичных гражданских ритуалов, борьбе со знахарством среди духовенства. Новые антирелигиозные структуры осуществляли и финансовый контроль над сельскими советами, не допуская использования их средств, а также сборов среди населения на «шари’атские нужды» — ремонт мечетей, празднования уразы-байрама и курбана.
Именно в 20-е гг. начинается политика последовательного вытеснения основных исламских институтов и структур, продолжением которой стали репрессии по отношению к духовенству в 30-е гг. В течение этих лет все мечети в Адыгее были либо закрыты, либо разобраны или отданы под школы, поликлиники и детские сады.
С конца 80-х гг. в Адыгее начинаются процессы реисламизации, заключающие в себе в том числе осмысление места ислама в системе национальных ценностей. В 1991 г. Адыгея вышла из состава Краснодарского края и получила статус республики в составе РФ. Особенностью реисламизации в Адыгее является активное участие как зарубежных исламских организаций, так и адыгов-репатриантов из Косово, Сирии, Турции. В 2000 г. в г. Майкопе на средства наследного принца эмирата ОАЭ Ра’с ал-Хайм Халида ибн Сакра ал-Касими была построена Соборная мечеть. В мечети адыгами-репатриантами из Сирии регулярно проводятся уроки арабского языка для разных половозрастных групп. При Соборной мечети г. Майкопа действует Исламский центр, возглавляемый исламоведом из Дамаска адыгского происхождения Фаизом Аутлевым. Исламский центр осуществляет издание и распространение Корана на адыгейском языке, хадисов.
В настоящее время на территории Республики Адыгея действует 16 исламских религиозных объединений, зарегистрированных в Министерстве юстиции. В собственности религиозных обществ мусульман Адыгеи находится 27 мечетей, в которых осуществляют культовую деятельность 72 эфенди. В каждом районе республики и в г. Майкопе работают подразделения мусульманского общества «Дин-Хасэ», которые осуществляют решение вопросов, касающихся сферы ислама.
В Духовном управлении мусульман Адыгеи и Краснодарского края координирующую роль осуществляет исполнительный орган — Совет ДУМ в составе 13 человек. Муфтийем мусульман Адыгеи и Краснодарского края является Нурбий Емиж. В 1995 г. ДУМ Адыгеи и Краснодарского края вошло в состав Союза мусульман России. ДУМ Адыгеи и Краснодарского края официально определяет свою позицию как возрождение ислама в сочетании с принципами адыгэ хабзэ. Деятельность ДУМ Адыгеи и Краснодарского края в основном направлена на воспитание и обучение мусульман, образование молодых служителей культа на местах, регламентацию похоронной и поминальной обрядности. ДУМ Адыгеи и Краснодарского края не поддерживает идею возрождения шари’атских судов, о чем было заявлено в резолюции съезда мусульман 20 сентября 1997 г. В республике не существует религиозных организаций «ваххабитского» толка и организаций, оппозиционных ДУМ. Все религиозные объединения мусульман входят в состав ДУМ Адыгеи и Краснодарского края. Основной проблемой является малочисленность образованных имамов и отсутствие в республике учебного заведения, дающего хотя бы основы исламских знаний. В настоящее время около 10 человек получают духовное образование в мадрасах Сирии, Турции, в университете Ра’с ал-Хайма (ОАЭ).
В республике издаются газеты для верующих — Тхъэм инур (орган ДУМ Адыгеи, с 1995 г.), Тхъам ынэшIу (с 1992 г.) — орган Тахтамукайской мусульманской общины. С 1995 г. возобновлен хаджж, однако число паломников из Адыгеи невелико — в 2003 г. хаджж совершили 23 человека, в 2004 г. из-за отсутствия бесплатных путевок ни один мусульманин из Адыгеи не имел возможности посетить святые города ислама. В 1999–2000 гг. в Адыгее было проведено социологическое исследование «Состояние и перспективы ислама в Адыгее», по данным которого тотальной исламизации в Адыгее не происходит, традиционно этническая идентичность превалирует над религиозной.
Исламская составляющая проявляется в свадебной (заключение накяха, араб. никах) и поминальной обрядности (заупокойная молитва обязательно совершается духовным лицом, погребальную процессию от дома умершего до кладбища сопровождают только мужчины, тогда как женщины остаются дома). В то же время в адыгском похоронном обряде сохраняются многие традиционные элементы — адыги никогда не хоронят в день смерти до захода солнца, как это принято в нормативном исламе, так как адыгэ хабзэ предписывает, чтобы покойный провёл одну ночь дома. Отличаются от исламских и представления адыгов о смерти: адыги не рассматривают смерть как естественный переход в потусторонний мир и продолжение новой жизни, а как большое горе, что выражается, особенно в сельской местности, традиционным песенно-речитативным женским оплакиванием. В некоторых субэтнических группах существует и мужское оплакивание при выражении соболезнования в момент входа в дом умершего. Мужчина может громко плакать только по поводу смерти своей матери. В день похорон, в отличие от традиционных исламских норм, устраивается небольшое поминальное угощение, от имени умершего всем приехавшим на похороны раздаётся мясо жертвенных животных. Поминки устраиваются на 9-й (раздается одежда покойного) и 40-й день и через год после смерти. Покойный до 40 дней поминается ежедневной, а после 40 дней — еженедельной (по четвергам) выпечкой ритуальных пышек и раздачей их соседям и родственникам. В последние 5–10 лет адыги под влиянием объяснений эфенди нередко отказываются от поминания на 40-й день. В отличие от мусульманской традиции, разрешающей вдове новый брак по истечении 4 лунных месяцев и 10 дней, адыги строго выдерживают годичный траур. Обязательными элементами костюма в дни похорон является головной убор (шляпа для мужчин и косынка неброских тонов для женщин). Близкими родственниками головной убор носится до 40-дневных поминок, вдовой или вдовцом — в течение года.
В 1990 г. в г. Майкопе было открыто мусульманское кладбище; формирующаяся традиция организации пространства кладбища включает в себя как собственно мусульманские элементы (коранические надписи на арабском языке), так и элементы, заимствованные из русской культуры (посадка цветов и деревьев на могилах, портретные изображения на могильных памятниках, надписи на русском языке). ДУМ Адыгеи уделяет большое значение регламентации этой стороны погребальной обрядности и стремится максимально приблизить ее к нормативной мусульманской традиции.
Лит-ра: Н.А.Смирнов. Политика России на Кавказе в XVI–XIX вв. М., 1958; Л.И.Лавров. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев // Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований. М., 1959 (Труды Института этнографии. Нов. сер. Т. LI); А.В.Авксентьев. Ислам на Северном Кавказе. Ставрополь, 1973; В.Х.Кажаров. Адыгская хаса. Из истории сословно-представительских учреждений феодальной Черкесии. Нальчик, 1992, 91–105; Е.А.Ахохова. Адыгский религиозный синкретизм. Дисс. … канд. филос. наук. М., 1996; М.Губжоков. Религиозное сознание адыгов // Религиозные верования адыгов. Хрестоматия исследований. Майкоп, 2000; Ислам и исламизм на юге России // Южнороссийское обозрение. 2002, № 11; Н.А.Нефляшева. Мусульмане Северо-Западного Кавказа: ислам и власть (20-е гг. ХХ в.) // Ислам и право в России. М., 2004, вып. I; И.Л.Бабич, А.А.Ярлыкапов. Республика Адыгея и Краснодарский край // Ислам и право в России. М., 2004, вып. 3, 3–80; А.А. Ярлыкапов. Мусульмане Адыгеи: опыт этнографического исследования // Религиоведение. 2005, № 1.
Н. А. Нефляшева