ал-МАЛА̄МАТӢЙА («люди порицания») — общее название мистико-аскетического движения, возникшего в Хорасане в IX в. в рамках нишапурской школы аскетического мистицизма. Основные принципы учения ал-М. были разработаны Хамдуном ал-Кассаром (ум. в 884 г.), испытавшим на себе влияние идей ал-Мухасиби (ум. в 857 г.). Свой вклад внесли Абу Хафс ‘Амр (‘Умар) ан-Найсабури ал-Хаддад (ум. между 877 и 881 гг.) и Са‘ид ал-Хири ал-Ва‘из (ум. в 911 г.). Согласно ас-Сулами (ум. в 1021 г.), взгляды таких представителей иракской школы мистицизма, как ал-Мухасиби, Абу Йазид ал-Бистами и Сахл ат-Тустари, сыграли свою роль при формировании учения ал-М. Движение в целом не имело единой организационной структуры и функционировало в форме независимых местных кружков. Возникнув в Нишапуре, ал-М. распространилось на запад, включая Ирак и Сирию, на восток — в Мавераннахр и Туркестан. Ал-М. не выработало учения, концептуально единого для всего движения. Подобно прочим школам мистицизма, оно состояло из нескольких течений, в которых одним положениям отдавалось предпочтение перед другими. Ас-Сулами видел в них суфиев высшего ранга— «избранных» (ал-хавасс). Ал-Худжвири не считал ал-М. мистической школой, признавая сходство ряда его положений с суфийскими. Честность сторонников движения в делах веры у него не вызывала сомнений, однако их «учение о лицемерии» он считал абсолютно показным. ‘Умар ас-Сухраварди полагал, что ал-М.— это особое течение в суфизме, основанное на честности и искренности в своем отношении к богу. Джами (1414— 1492) отличал сторонников ал-М. от истинных суфиев, поскольку они стали искренними через свои деяния (мухлис), а не благодаря милости божьей (мухлас).
В основе учения ал-М. лежит догмат полной ничтожности человеческой личности перед богом, а также постулат о совершенной искренности (ихлас) и честности (сидк) в своих поступках. Можно сказать, что движение ал-М. явилось протестом против показной набожности и нарочитого соблюдения внешней обрядности, в которых традиционалисты видели образец проявления истинной веры. Отсюда столь значительное внимание к скрупулезным характеристикам понятия лицемерие (рийа’), под которым понимались любование своей «святостью», чрезмерный аскетизм и горделивость, порожденная успехами в аскетизме. Ал-М. при этом опиралось на кораническое изречение (5:54/59). В стремлении к самоусовершенствованию, подразумевающему сближение с богом, человек не может руководствоваться мирскими, эгоистическими мотивами. Поэтому последователь ал-М. должен очистить сердце и помыслы от мирских страстей еще в этом мире; строго соблюдать сунну Пророка; скрывать свои успехи в мистико-аскетических упражнениях, не разглашая их даже друзьям (исключение составляет шайх-руководитель); не кичиться своими добрыми поступками и не скрывать предосудительных; неприязнь могут вызывать у него те лица, которые разобрались в его состоянии и поняли причину, лежащую в основе его поступков и поведения. Сторонники ал-М. отвергали положение суфиев о таваккул («полное упование на милость божью») и считали обязательным добывать средства к жизни собственным трудом, но, занимаясь мирскими делами, они постоянно были погружены в мысли о боге. Приверженцы ал-М. трудились ровно столько, сколько было необходимо, чтобы прокормить себя и семью. Остальное время они были сосредоточены на самих себе, борясь с собственным «я», поэтому чурались идей интеллектуального мистицизма. Главная их цель — сближение с богом, а осуждение обществом метода, которым они этого достигали, их не страшило. Именно в таком контексте следует понимать название движения: маламати— это тот, кто вызывает порицание. Он вызывал осуждение не нарочито показным неуважением к религиозному закону и скандальным нарушением норм общежития (что было присуще каландарийа), а своей повседневной «тихой» практикой отхода от традиций, принятых в современном ему обществе. В этом таилась социальная опасность движения ал-М.
Мировоззренческие рамки ал-М. были весьма широкими, и в принципе те, кто придерживался его взглядов, могли принадлежать к любой группировке или школе (от обновленцев до каландарийа), но более всего его учение отвечало интересам суфиев и городских ремесленников. С течением времени ал-М. было размыто и утратило сторонников. Некоторый след влияния учения ал-М. прослеживается в одном из одиннадцати основополагающих принципов братства накшбандийа, который был заимствован им у школы хваджаган, — халват дар анджуман («быть в одиночестве, находясь в обществе»), а также в их практике отправления личного (равно как и коллективного) зикра мысленно (либо шепотом) и в отрицании общих радений под музыку с танцами и пением (сама‘, хадра).
Лит-ра: ас-Сулами. Табакат, 20—21 (предисл.), 106—119 (текст); ал-Худжвири. Кяшф, 68—78; он же. Kashf, 62—69; ‘Awarif al-ma‘arif, 81—84; Djami. Nafahat, 8—9, 67—68; Бертельс. Суфизм, 31; Петрушевский. Ислам, 321; Зарринкуб. Арзиш, 106— 110; Hartmann. Risalat, 168; Trimingham. Orders, app. В; Schimmel. Dimensions, 86—87.
О.Ф.Акимушкин