Мактаб (араб.; перс.-тадж., тюрк.-татар. мектеб — букв. «место, где пишут») — начальная школа обучения детей, существовавшая в Средней Азии, Поволжье, Крыму и в других регионах компактного расселения мусульман (до 30-х гг. XX в.) за счет религиозно-благотворительных пожертвований (вакфов) и пожертвований родителей учащихся. М. были в основном двух видов: стационарные (примечетные) и «кочующие». Стационарные М. (араб. куттаб) располагались в основном на территории мечетей (и/или алоухона — общинных «домов огня» у горных таджиков) в специальных помещениях — худжра (араб. «комната», «келья»). Источники сообщают, что в дореволюционный период их в Туркестанском крае насчитывалось свыше 7 тыс., что составляло 2/3 всех учебных заведений такого типа в Российской империи [по-видимому, без учета звена школьного обучения, которое в ираноязычной среде называлось мактаб-и савод — «школа грамоты»; они открывались в помещениях для приема гостей (тадж. мехмонхона) при частных домах грамотных и состоятельных людей; существовала также практика индивидуального обучения у образованных людей]. В кочевых обществах — у киргизов, казахов, туркмен, каракалпаков и части узбеков — существовали так называемые кочующие М. В начале XX в. в Семиреченской области на 247 «кочующих» школ приходилось 34 примечетных. Примерно такое же соотношение отмечено в это время и в Закаспийской области.
Мальчики и девочки обучались раздельно. Наставниками девичьих М. были женщины (в Средней Азии их называли бихалфа/биотун, татарское величание — астабика или абыстай), педагогов-мужчин величали домулло (тадж.; тюрк, дамла, мулла — «большой ученый»; араб, синоним — му’ал-лим ас-сибйан или му‘аллим ал-куттаб). У поволжских татар девочки учились в доме распорядителя М.— обычно приходского муллы. Программа и приемы обучения здесь были те же, что и в М. для мальчиков. Известно, что в М. татарской среды обучение девочек письму строго запрещалось, сама абыстай часто не умела писать. В «кочующих» М. педагогами были люди из оседлой среды или лица, получившие образование в районах древней земледельческой культуры.
Набор индивидуального школьного инвентаря включал деревянную дощечку с рукоятью (на начальном этапе обучения она заменяла современную ученическую тетрадь), глиняные, реже литые из меди, чернильницы, тростниковое перо (калам), деревянные или из папье-маше приборы для письма (пеналы), называвшиеся каламдон, раздвижные подставки (лаух) для чтения книг, простые (матерчатые) или кожаные сумки — халта. В общественных школах ученики во время уроков сидели на полу, располагаясь по одну сторону связки бревен или невысоких стенок-бортиков, опираясь на пятки или поджав ноги под себя. Пол был устлан грубой соломой, поверх настилались камышовые плетенки, подержанные овечьи или козьи шкуры (шерстью кверху), иногда кошмы и паласы. Их приносили сами ученики (тадж. шогирд/туллоб; тюрк. шакирд). Домулло также сидел на полу на сложенном стеганом матраце. Количество учеников в классе варьировалось. Это зависело от того, была ли школа общественной или частной, городской или сельской. В целом число шогирдов колебалось от 3-4 (в частных М.) до нескольких десятков (в общественных городских).
Учитель пользовался непререкаемым авторитетом. Родители, приведя ребенка в первый класс, говорили учителю (в русском переводе): «Его мясо да кожа — ваши, а кости да душа его— наши». У ираноязычных народов существовал целый ряд изречений, позволяющих понять специфику воспитания. Некоторые из них по-русски звучат так: «Строгость наставника лучше отцовской ласки», «Родители низводят душу ребенка с неба на землю, а учитель помогает ей взойти с земли на небо».
Низшей возрастной границей для начала обучения было пять лет, хотя чаще всего детей в первый класс приводили в возрасте 7-8 лет. В татарской среде Поволжья основную массу учеников в М. составляли мальчики от 8 до 14 лет, встречались и 16-17-летние юноши. М. формировались из групп учеников, поступивших в разное время и находившихся на разных стадиях обучения. Пока первоклассник вслед за домулло (мулла) или его помощником (халифа, татар. хальфа) тянул произношение заданных звуков, другие (в зависимости от того, на каком этапе обучения они находились) скандировали свои задания. Таким образом, М. до конца уроков были переполнены монотонной разноголосицей. Сроки обучения не были регламентированы. Способные ученики могли окончить школу за 3-4 года, менее способные тратили на прохождение курса 7-8 лет.
М. представляли собой необходимую ступень для продолжения учебы в мадрасах которые существовали при Саманидах уже в X в. Они, по-видимому, пришли на смену доисламскому начальному образованию на согдийском и пехлевийском языках. Известно, что на согдийском языке получал начальное образование ученый-энциклопедист Абу Наср ал-Фараби (870-950). По существующему мнению, слово мактаб представляет собой перевод перс, дабиристан (школа), восходящего к домусульманскому Ирану; в этом значении в Средней Азии оно употреблялось еще в XII в. (В.В.Бартольд).
В конце XIX — начале XX в. программа первого этапа обучения предусматривала освоение арабской фонетики и алфавита (и нескольких дополнительных знаков персидского варианта этой письменности), элементарной арифметики, заучивание кабалистических слов системы числового обозначения букв (абджад), сборника избранных глав Корана (перс.-тадж. хафт-и йак/хафтиак, татар. эфтияк, букв. «Седьмая часть» Корана; несмотря на название, данный сборник по объему/набору текста не совпадал с седьмой частью Корана). Выучив хафт-и йак, ученик переходил к чтению всего Корана: на это уходило 1,5-3 года (в зависимости от способностей ученика).
Источники сообщают, что в М. татарской среды начинающие ученики пользовались букварем с алфавитом (на первых страницах), в котором были учтены буквы, не соответствующие татарским звукам, и татарские звуки, не имеющие соответствий в арабском. Остальная часть этого букваря, называвшегося «Основы веры», содержала в себе разные догматы веры на арабском и татарском языках. К концу учебного года давали другую книгу — Ясин (название 36-й суры Корана— Иа син). Сначала просто повторяли текст вслед за хальфой, затем уже читали наизусть. Постепенно осваивали и буквы. В дальнейшем учились уже исключительно по арабским книгам религиозного содержания; были и учебники на персидском языке. Основным и неизменным учебником в М. оставался Коран, который изучали с начала и до окончания курса обучения. Занятия по письму могли дополняться перепиской книг (в частности, учебников, которые распространялись исключительно путем переписки). С развитием книгопечатного дела переписка книг в М. — как упражнения в письме — не прекратилась.
В среднеазиатских М. после изучения Корана следовало изучение религиозно-дидактического сборника (тадж. Чор китоб — букв. «Четырехкнижие») в стихах и прозе. Одновременно школяр обучался письму и тренировал свою память (зехн, араб. зихн).
На втором этапе изучалась поэма суфийского поэта XII в. Фарид ад-дина ‘Аттара «Мантик ат-тайр» («Беседа птиц»). За ней следовало заучивание поэтического наследия Хафиза и сборника стихов персоязычного поэта Индии— ‘Абд ал-Кадира Бидила (1644-1720). В средневековой М. читались, в частности, произведения Саади (Са‘ди) и Низами (Лайли ва Маджнун). В разное время (по-видимому, в основном в тюркоязычной среде) изучались также отрывки поэтического наследия Физули и Навои. В среднеазиатских районах с тюркоязычным населением после Чор китоб за книгами на персидском языке следовали произведения тюркоязычных авторов.
Курс обучения заканчивался упражнениями в каллиграфии. Каких-либо экзаменов не существовало, не было ни журнала учета посещаемости, ни табеля оценки успеваемости. Задания на дом не задавались. Частью учебно-воспитательного процесса было привитие учащимся традиций высокой нравственности (адаб).
Окончание курса обучения отмечалось семейным празднеством. Оно сопровождалось угощением, на которое приглашались родственники, соседи, школьные товарищи ученика и его наставник; педагогу преподносились различного рода подарки, чаще комплект или отдельные элементы одежды (халат, чалма и т.п.). Желающие продолжить учебу поступали в школы среднего и высшего типа — мадрасы. Некоторые родители посылали своих детей после завершения ими мактаб-и савод в школу чтецов Корана (тадж. корихона; в Туркестанском крае в середине XIX в. была 271 такая школа).
В оценке эффективности мусульманских школ в получении образования существуют противоречивые, порой взаимоисключающие суждения. Важная особенность М. состояла в том, что в них культура текстов становилась скрытой культурообразующей программой. Ребенок запоминал многочисленные варианты употребления готовых конструкций и на основе этих образцов учился самостоятельно создавать тексты, которые затем вырастали в своеобразные книги, готовые к беглому цитированию или декламированию к случаю. Таким образом подрастающее поколение приобщалось к духовному наследию предков, обеспечивался процесс преемственности соционормативной, религиозной культуры, так как в регионах с мусульманским населением ислам формировал специфику образа жизни. Непрерывно развивая память на протяжении всего курса обучения, подросток знал наизусть огромное количество религиозных и поэтических текстов (матн/мазмун, араб. мадмун) на арабском и родном языках. Заучивание в М. поэтических текстов (например, у ираноязычных народов) создавало основу для воспроизводства поэтической традиции.
С приходом русских в Среднюю Азию появилась возможность для учебы детей в школах нового типа, способствовавших приобщению, через русский язык, местного населения к европейской культуре. Начиная с последней четверти XIX в. на смену мусульманской «туземной» школе пришли уездные народные школы, школы грамотности (для киргизских детей), новометодные М. (усул-и джадид) и русско-туземные школы (или приходские русско-туземные училища); появились также такие формы обучения, как гимназия и учительская семинария. Наряду с этим во многих районах продолжали существовать и старометодные М.
Лит-ра: В. В.Бартольд. История культурной жизни Туркестана// Соч., 2/1, 297-318; Валидов. Очерк, 13-17, 28-29, 33-35; К.Е.Бендриков. Очерки истории народного образования в Туркестане (1865-1924). М., 1960; Садриддин Айни. Старая школа // Садриддин Айни. Собрание сочинений. III. М., 1973, 154-183; Рахимов. Обучение детей; П.П.Литвинов. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865-1917). (По архивным материалам.) Елец, 1998, 113-132.
Р.Р.Рахимов