Низам (араб., «уложение», «устав», «строй»).
1) Н. — совокупность отдельных инструкций и постановлений имама Шамиля и поддержавших его шафи‘итских факихов по разным правовым вопросам, имевших силу государственного законодательства в Имамате Нагорного Дагестана и Чечни в 40–50-х гг. XIX в. Полного арабского текста Н. пока обнаружить не удалось. Его содержание восстанавливается по вольному русскому пересказу арабской копии кодекса, составленной в конце 50-х гг. шамилевским на’ибом Мухамой Танусским (Мухаммад ат-Тануси), извлечению из дневника полковника А.И.Руновского, записавшего свои беседы с пленным Шамилем в Калуге (1859–1870), дагестанским арабоязычным хроникам ‘Абд ар-Рахмана ал-Гази-Гумуки, Мухаммада-Тахира ал-Карахи, хаджжи-‘Али ал-Чухи (2-я треть XIX в.), а также по обширной арабоязычной переписке между Шамилем и должностными лицами Имамата и донесениям российских военных властей 40–50-х гг. XIX в.
Кодекс был создан в годы затяжной Кавказской войны между полунезависимыми сельскими общинами (джама’ат) горцев-мусульман и Российской империей. Его характер во многом предопределило Движение за упрочение шари’ата среди мусульман Северо-Восточного Кавказа в борьбе за веру (джихад) против русских завоевателей. Шари‘атское движение зародилось в начале XVIII в. в отдельных дагестанских джама‘атах и их конфедерациях (нахийа, джайш): среди аварцев союзов Гидатля, Томурал и Джар, Мехтулинского ханства, лезгин союза Ахты-пара, даргинцев союза Акуша и др. Во 2-й трети XIX в. оно охватило все горные районы Дагестана и Чечни, вошедшие в военно-теократическое государство (Имамат) Шамиля. Целью движения было искоренение противоречащих шари‘ату обычаев горцев, приведение обычного права (‘адат, расм) в соответствие с требованиями шари‘ата, усиление власти местных кади (дибир) и муфтийев (кади ал-джайш).
Термин Н. в значении государственного шари‘атского законодательства (канун) появился во 2-й половине 40-х гг. XIX в., но первые вошедшие в него указы были изданы на рубеже 30–40-х гг. Н. не был единым сводом законов. Согласно местной правовой традиции, принимаемые указы время от времени приписывались к «тетрадке» (дафтар) законов, хранившейся в резиденции Шамиля. Копии Н. рассылались заместителям-на’ибам имама. В упомянутой выше копии Мухамы Танусского текст кодекса состоит из 14 основных, двух дополнительных разделов (фасл) и специального положения о наказаниях. Наряду с законами, действовавшими на территории всего Имамата, Н. включает предписания для отдельных наибств (вилайа), например ограничение размера махра в Южной Чечне. Отдельные законы и даже разделы Н. (как положение о должности мудиров, 1845–1849 гг.) могли отменяться. Последние изменения в Н. внесены осенью 1858 — летом 1859 г. Уложение потеряло силу закона после военного разгрома Имамата и пленения Шамиля 25 августа (6 сентября н.ст.) 1859 г.
Среди авторов Н. следует отметить в первую очередь самого Шамиля, заслугой которого является создание первого централизованного судебно-административного устройства региона. В области собственно правовых преобразований Шамиль был менее оригинален. Он развивал идеи своих учителей и предшественников — дагестанских правоведов XVIII — 1-й трети XIX в. Мухаммада ал-Кудуки, Давуда ал-Усиши, Са‘ида ал-Харакани, Лачинилава ал-Хунзахи ал-Авари и др. Отдельные статьи Н. разрабатывались на совещаниях (маджлис) мусульманских правоведов, на’ибов и представителей джама’атов, входивших в Имамат. Такие съезды проходили в 1841, 1842 и 1845 гг. в сел. Дарго, осенью 1847 г. — в сел. Анди, в 1848 г. — в сел. Шали на юге Чечни, в 1847 и 1849 гг. — в аварском сел. Хунзах в Нагорном Дагестане. Ещё на совещании 1841 г. при имаме был создан верховный судебный законодательный орган — диван, в обязанности которого входила и подготовка Н. Имена всех мусульманских правоведов, принявших участие в создании кодекса, не установлены. Полностью известен лишь состав участников съезда 1848 г. Кроме самого имама на нём присутствовало 47 дагестанских факихов, среди которых были шамилевские на’ибы хаджжи ‘Абд ар-Рахман ал-Карахи, хаджжи Дибир ал-Авари, Галбац-дибир ал-Карати, Газияв ал-Анди, Кебед-Мухаммад ат-Тилитли, хаджжи Йусуф из Чечни.
Постановления, включённые в Н., делятся на пять больших групп.
Вторая группа постановлений включала нормы шари‘ата, некоторые из них были по-новому истолкованы в Имамате. Н. закрепил осуществившийся к XVIII–XIX вв. переход мусульман Северо-Восточного Кавказа к фикху в вопросах торгового и гражданско-семейного права. К этой группе относились указы об ограничении размеров брачного дара мужа жене (махр), который был установлен в 20–28 руб. для девушек и 10–18 руб. для разведённых и вдов, запрет обычая умыкания невест, гарантии имущественных прав женщин при разводе, уравнивание в правах наследников мужского пола вне зависимости от их положения в семье и завещаний по обету (назр), гарантии прав продавцов и покупателей. В эту же категорию входили приказы беречь жизнь русских солдат, которые сдавались в плен, и предавать смерти сопротивлявшихся, правила раздела военной добычи, включая распределение её пятой части (хумс) среди потомков Пророка (саййидов), положения о наказаниях за преступления против нравственности (худуд). Последние претерпели наибольшие изменения: к ворам применялись тюремное заключение и смертная казнь в случае рецидива, пьянство и курение табака карались палочными ударами (свыше 40).Большинство из них касалось военной и судебно-административной организации Имамата. Вся его территория была разделена на вилайаты, границы которых обычно совпадали с рубежами сельских конфедераций (джайш, нахийа, «вольные общества»). Число вилайатов (наибств) колебалось от 4 (в 1840 г.) до 33 (в 1855 г.). Наибства состояли из отдельных сельских общин (джама‘ат). Лишив власти кланы горской знати (ханов, беков) и сельской верхушки, Шамиль поставил над джама‘атами своих сторонников. При этом был впервые осуществлён принцип разделения властей. Руководство отрядами ополчений горцев и все административные полномочия на местах были переданы на’ибам и назначавшимся ими сельским старостам (ра’ис, бегавул). В 1845–1849 гг. для контроля над деятельностью на’ибов была создана должность мудиров, каждый из которых управлял несколькими вилайатами. Суды были изъяты из ведения военных властей и переданы выборным сельским кади, или мазумам. Кассационной инстанцией являлись муфтийи наибств, а также сам имам, посвящавший каждую субботу и воскресенье разбору апелляций.
Третья группа постановлений относилась к обычному праву, которое с некоторыми изменениями широко применялось в Имамате. При Шамиле горцы продолжали обращаться к ‘адату для урегулирования уголовных правонарушений и поземельных тяжб, касавшихся владения и пользования неделимыми общинными угодьями (мават, харим). Имам не упразднил, а лишь реформировал обычное право сельских конфедераций, унифицировав и модернизировав его процессуальные и правовые нормы. Кровомщение (кисас) было ограничено ближайшими родственниками потерпевшего. Налагался запрет на издавна распространённый среди горцев обычай насильственного отчуждения имущества односельчан или родственников неисправного должника (ишкиль, баранта). Шире стали применяться денежные штрафы (композиции) в возмещение нанесённого физического и имущественного ущерба. Были упорядочены штрафы, взимавшиеся за потраву частных и общинных угодий, нарушение единого севооборота. Часть их теперь отчислялась в государственную казну (байт ал-мал).
Четвёртая категория постановлений представляет собой запреты противоречащих шари‘ату обычаев и нововведений (бида‘), укоренившихся в быту горцев под влиянием контактов с их христианскими соседями. Подданные Имамата были обязаны воздерживаться от употребления запрещенных исламом блюд, питья вина, курения и нюхания табака. Запрещалось танцевать и играть на любых музыкальных инструментах, кроме маленького барабана, в который били в случае военной тревоги. В женскую одежду горных селений Северо-Западного Дагестана и Южной Чечни были введены шаровары. Горянок обязывали одеваться скромно и закрывать волосы и лицо на улице. Эти меры имели своей целью исламизацию быта в горных районах, где обычаи порой сильно отличались от общепринятых в мусульманском обществе норм. За соблюдением правил поведения смотрели специально назначавшиеся имамом контролёры (мухтасибун). Правонарушителей ждали побои, тюрьма и публичное унижение.
Наконец, в Н. входили правила общего, нерелигиозного характера. К ним относились военный дисциплинарный устав, положение о воинских наградах, запрет для подданных Имамата входить в торговые и иные контакты с русскими властями и поддерживающими их мусульманами-«лицемерами» (мунафикун), обязательство принимать серебряные и медные российские монеты тифлисского чекана. Специальный указ карал смертью фальшивомонетчиков-рецидивистов. Уличённые в подделке российских денег были обязаны возмещать государственные и частные убытки, причинённые их деятельностью.
Дореволюционные российские исследователи преуменьшали значение правовой реформы Шамиля в Нагорном Дагестане и Чечне. Они полагали, что после разгрома Имамата горцы отказались от введённого насильно шари‘ата, вернувшись к нормам дореформенного ‘адата. Действительно, не все положения Н. удалось претворить в жизнь. Но в целом реформа оказалась плодотворной. Она в значительной мере предопределила дальнейшее развитие горского общества и права. Централизация судебно-административного аппарата Нагорного Дагестана и Чечни, осуществлённая в Имамате, помогла утверждению российского владычества на Северо-Восточном Кавказе. Опыт шамилевских реформ был использован при организации режима военно-народного управления на Северном Кавказе (1860–1917). Многие бывшие должностные лица Имамата влились в российскую администрацию Дагестанской обл.
Само название кодекса Шамиля — Низам — указывает на возможный предмет подражания — реформы танзимата в Османской империи и преобразования, проводившиеся в Египте 1-й трети XIX в. при паше Мухаммаде-‘Али. В этом можно видеть результат контактов между Северо-Восточным Кавказом и Ближним Востоком, сохранившихся вплоть до начала Кавказской войны. Отдельные представители северокавказской диаспоры из Машрика участвовали в подготовке Н. Среди них следует назвать в первую очередь чеченского учёного и инженера хаджжи Йусуфа, получившего образование в Стамбуле и Каире, а в 1834 г. вернувшегося на Кавказ и присоединившегося к Шамилю. С другой стороны, история складывания Н. и его применения обнаруживает любопытные параллели между Дагестаном и Алжиром накануне колониального завоевания. В Нагорном Дагестане и Чечне Н. Шамиля сыграл роль, подобную судебно-административным реформам ‘Абд ал-Кадира в Алжире 2-й трети XIX в.
2) Н. — название отряда регулярной пехоты, сформированного Шамилем примерно в середине 40-х гг. XIX в. Источники скупо освещают недолгую историю его существования. Н. был организован вскоре после появления в армии Имамата регулярной конницы, созданной на основе рекрутской повинности. Каждые десять дворов обязаны были выставить и содержать одного вооружённого всадника (муртазик). О порядке формирования Н. ничего не известно. Как и муртазики, солдаты Н. были освобождены от сельских работ. В отличие от регулярной кавалерии они подчинялись не на’ибам, а самому имаму и, по-видимому, обороняли его резиденцию. Боевые качества Н. были невысоки. Единственный раз отряд выступил против русских в 1851 г. и был наголову ими разбит.
Лит-pa: Низам Шамиля // ССКГ. 1870, вып. 3, 1–18; Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20–50-х гг. XIX в. Сб. документов / Под ред. В.Г.Гаджиева и Х.Х.Рамаханова. Махачкала, 1959, 494–495, 499–501, 531–532, 560, 601–602, 619–620; Р.Ш.Шарафутдинова. Ещё один «Низам» Шамиля // ППВ (ежегодник) 1975. 1982, 168–171; Абдурахман. Книга воспоминаний, 52–78, 86–91, 110–113, 149–159; Мухаммед-Тахир аль-Карахи. Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах / Пер. с арабского и коммент. А.М.Барабанова и Т.М.Айтберова. Махачкала, 1990, I, 110–115, II, 35, 68–70; А.Руновский. Кодекс Шамиля. Махачкала, 1992; Гаджи-Али. Сказание очевидца, 33–36, 43–44, 54–57, 123–128, 142–148; Н.И.Покровский. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2000, 56–57, 75–77, 346–360, 369–385;
М.Гемер. Государство Шамиля // Восток. 1993, № 2, 37–46; Gammer. Muslim Resistance to the Tsar, 225–256; М.Гемер. Шамиль — правитель государства и его дипломатия. Махачкала, 1997, 10–33, 36–52; Арабоязычные документы эпохи Шамиля / Сост., пер. и коммент. Р.Ш.Шарафутдиновой. М., 2001, 40–41, 120–123, 158–159; В.О.Бобровников. Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие. Очерки по истории и этнографии права Нагорного Дагестана. М., 2002, 122–124.
В.О.Бобровников