Овлат (туркм.; в русскоязычной литературе — авляд, овляд, от араб. валад, мн. ч. аулад — «потомки») — общее название представителей шести религиозно-социальных групп туркмен (ходжа, ших, сейид, махтум, ата, мюджевюр), порой ошибочно относимых к категории племён. Термин О., как и ряд других иноязычных терминов, был воспринят в туркменском языке как название в единственном числе, поэтому для выражения множественности используется тюркский аффикс —лар: овлатлар.
Версия, активно поддерживаемая самими О. и особенно их духовенством, гласила, что они потомки одного из дёртчарыяров, как туркменская традиция называет первых преемников Мухаммада — «праведных» халифов Абу Бакра, ‘Усмана и ‘Али (‘Умар в легендах О. не фигурирует), и, таким образом, через родственные связи последних — в родстве с самим Пророком. Вследствие этого О. должны считаться своего рода святыми и пользоваться определёнными правами и льготами по сравнению с основной массой населения — карачи (простонародьем).
Среди этих прав и льгот были неприкосновенность личности, жилища и имущества, в том числе скота, в период междоусобиц, выделение тарханных земельно-водных паёв (владельцы которых освобождались от обязанности участия в тяжёлых гази-хашарных работах по очистке оросительной системы), вручение на разного рода народных торжествах без борьбы специального приза О., уважительное обращение при встрече с ними и т.д. Правда, на практике всё это соблюдалось не всегда и не везде, но в целом теория «святости» О. (овлатлык) приносила свои дивиденды.
Приведённая выше версия, получившая превалирующее значение в объяснении особого в прошлом положения О. в туркменском обществе и некритически повторявшаяся некоторыми дореволюционными и советскими авторами, выдвинулась на первое место, очевидно, довольно поздно, скорее все-го в середине XIX в. Путешественники, побывавшие у туркмен в предшествующие периоды, ни о чём подобном не упоминали, большинство же родословных-седжере О., возводящих их к временам Пророка и далее к праотцу рода человеческого Адаму (Адам-ата), составлены именно в XIX — начале XX в. Проведённое в 60–70-х гг. серьёзное исследование групп О. на базе этнографических, исторических, языковых, фольклорных и отчасти антропологических материалов убедительно показало, что своим происхождением они напрямую связаны с местным населением (прежде всего Хваризма/Хорезма, а также Джурджана/Горгана и некоторых других регионов) и являются частью туркменского народа. Формирование этих довольно неоднородных по своему составу групп проходило в XIV–XIX (в основном в XVI–XVIII) вв.
Реальной причиной привилегированного положения О. и почтительного отношения к ним была связь этих групп на этапе их формирования со средневековыми суфийями, получившими благодаря пропаганде суфизма среди туркмен широкую известность на территории Туркменистана (Дана-ата, Пакыр-ших, Махтум-муэззам/Магтым-мээззем и др.). Огромный авторитет, которым пользовались среди туркмен суфийи, в частности ишаны, и прочные традиции культа предков, согласно которым считалось, что «святая сила» (керамат/карамат, гудрат/кудрат) по нисходящей переходит от пращуров к их потомкам, и легли в основу овлатлыка. Позднее, когда по прошествии значительного времени народная память о могущественных суфийских предках О. стала ослабевать, была выдвинута версия о связи их с дёртчарыярами.
Естественно, и сами О., живя в большинстве случаев дисперсно среди основной массы туркмен, старались поддерживать свою репутацию. Они составляли значительную часть туркменской духовной элиты вообще и подавляющее большинство ишанов в частности (теоретически ишаном считался каждый из О.). Из их числа была основная часть наследственных смотрителей «святых» мест, которые являлись хранителями многих традиций и легенд, связанных не только с этими святилищами, но и с историей прилегающих к ним территорий. Представители О. вносили немалую лепту в общественную жизнь, выполняя дипломатические или торговые функции. Уровень образования среди них был в целом выше, чем у основной массы населения, что не могло не сыграть свою роль в появлении среди О. известных поэтов, писателей и учёных (Дурды-шахыр, Хатам-шахыр, Абдысаттар-казы, Мискин-клыч, Оразгулы-шахыр, Нурнияз-шахыр, Аман-шахыр, Теке-шахыр, Довлетяр, Мырадали, Мэхреми и др.).
В указанном выше значении термин О. используется только у туркмен, хотя привилегированные группы и сословия, носящие названия, идентичные названиям некоторых туркменских групп О., имеются у большинства мусульманских народов. В отличие от туркмен, среди которых таких групп шесть, в том числе и единственная, носящая тюркское название ата, это могут быть одна (например, саййиды в арабских странах и в Иране), две или три группы (сейид и ходжа или сейид, ходжа и шайх у узбеков, казахов, таджиков, татар и некоторых других).
Туркменские О. не составляют единого целого. Как и основные туркменские племена, они имеют двух-, а порой и трёхступенчатую родовую организацию, причём многие их более мелкие подразделения, хотя и носят общее название, значительно различаются по времени и месту формирования.
Наиболее уважаемыми в туркменской среде считались ходжи (хваджи). Об этом, в частности, свидетельствует то, что специальный приз О. отдавался прежде всего представителям этой группы. О том же говорит и характерная пословица «Не считай слабой даже собаку ходжи». Основное содержание персоязычного термина ходжа указывает на его социальную значимость — «хозяин», «господин». В странах Востока он использовался в разных значениях в среде привилегированной верхушки. Ходжи играли активную роль в политической жизни многих мусульманских государств (династии Ак-ходжа и Кара-ходжа в Кашгарии в XVIII в., ходжи-правители в Фаргане и т.д.). В огузском эпосе Огуз-нама упоминаются трое ходжей, под чьим руководством был провозглашён правителем Инал-Йавы из рода кайы. У легендарного родоначальника огузов (предков туркмен), Огуз-хана, вазиром был Эркиль-ходжа. Туркменский предводитель Кахир-ходжа — активный участник похода хивинского хана Абу-л-Гази на Ахал в 1649 г. Примеры подобного рода можно было бы продолжить. Таким образом, у предков туркмен термин ходжа использовался скорее как социальный, а не религиозный. На социальный характер этой группы указывает и тот факт, что ходжи, как правило, были значительно более зажиточными, чем другие группы туркмен. Религиозное же обоснование особого положения ходжей, связывающего их происхождение с халифом ‘Али, относится, судя по всему, к XVII–XVIII вв. и появилось в регионе Балханы–Мангышлак–Хваризм, где в это время проживала основная масса туркмен. Здесь, по народным преданиям, проходил процесс формирования основных групп туркменских ходжей, отсюда же шло их распространение в регионы Юго-Западного и Южного Туркменистана. О месте формирования говорит само название наиболее крупной группы ходжей — балканлы (балханские). Постепенно в неё влились выходцы из Ирана, о чём свидетельствуют названия таких подразделений, как хурасанлы (хурасанские), ысраватлы (астрабадские), депбамганлы (дамганские) и др. Легендарного святого балханских ходжей Гарры Алова (XVII в.) устная традиция характеризует как суфийя и крупного бая, который провёл большой кяриз (кариз) Джанахыр. С Прибалханьем связано появление и более поздней (середина XVIII — 1-я половина XIX в.) группы ходжей, состоящей из двух ветвей — бердыли и мятыли. Мелкие группы ходжей формировались и в Хваризме, выходцы из которого (в XVIII в.) положили начало, в частности, одной из групп ходжей в крупном южнотуркменском сел. Нохур и мангышлакским ходжам.
Второй из групп О. обычно называются шихи — арабский термин шайх использован в более позднем, суфийском значении «глава братства», «духовный наставник». Это связано с суфийским началом основных групп шихов — пакыр-шихов и гызыл-шихов. Легендарным родоначальником первых считается средневековый суфий, известный под табуированным именем Пакыр-ших (туркм. пакыр, от араб. факир — «бедный», «нищий»), устная традиция рисует его бедным странником. Так называли мюридов (араб. мурид), живших в дарвишском общежитии-ханаке под руководством суфийского наставника — шайха, или пира. Это подтверждают легендарные сведения о Пакыр-шихе. Согласно им, он получил богословское образование сначала в Бухаре, а затем в Хваризме, откуда во 2-й половине XVII в. прибыл с миссионерскими целями в Южный Туркменистан, в район современного Кизыл-Арвата. Чудесным образом излечив хана живших здесь туркмен-карадашли (за что получил большие земельные владения) и показав свою магическую силу в других ситуациях (в короткий срок он сжал пшеницу на огромном поле, от удара его посоха забило несколько новых родников и т.д.), Пакыр-ших (вместе со своими потомками и приверженцами), завоевав авторитет у местного населения, основал большое селение шихов Бендесен. Усыпальница Пакыр-шиха близ этого селения — весьма почитаемое «святое» место. В XIX — начале XX в. немало пакыр-шихов из разросшегося Бендесена расселились по разным селениям Южного Туркменистана, туда же переселялись и шихи из Хваризма (например, ургенчские шихи, ровенджили шихлар, в Арчмане).
О гызыл-шихах («красных шихах», ибо они, как и пакыр-шихи, носили красные, а точнее, светло-коричневые папахи-тельпеки), рассеянных мелкими вкраплениями по всей территории Туркменистана, известно меньше. Формирование этой группы происходило в XVI–XVII вв. в юго-западном Хваризме, на границе с песками. Патроном гызыл-шихов считается последователь учения Ахмада Йасави Чопан-ата («Пастух-предок»; имя табуировано) — хорезмский суфий, который вёл религиозную пропаганду среди кочевых племён, где у него якобы было до 10 тыс. мюридов. Гызыл-шихи носили поэтому ещё и другое, более «официальное» название — чопанатинские. Легендарная связь этой группы шихов с жившим в более ранний период Чопан-ата основана, очевидно, на том, что их предки были мюридами упомянутого суфийя или смотрителями святилища. Косвенно это подтверждается сведениями о том, что группы смотрителей у крупных святилищ в Северном Туркменистане (в Хваризме и Лебабе) образуют локальные сообщества шихов, носящие название «святого» места, которое они опекают. В Прикаспии зафиксирован конгломерат мелких групп шихов, происходящих в большинстве своём тоже из Хваризма. Со временем, по мере отдаления от суфийских родоначальников (патронов), шихам, как и другим группам О., понадобилось подкрепление своего религиозного авторитета именами известных общемусульманских личностей. Пакыр-шихи объявили своим патроном халифа Абу Бакра, а гызыл-шихи — ‘Али.
Третьей группой О. у туркмен традиционно называются сейиды (араб. саййид). В действительности малочисленная группа туркменских сейидов, проживающая в основном лишь в Бахарденском и Кизыларватском этрапах (районах) на юге и Куняургенчском — на северо-западе, особым авторитетом у населения не пользовалась. Дело в том, что отдельные личности, отмеченные в туркменской истории как высокочтимые сейиды (обычно выходцы из арабских стран или Ирана), не имеют к этой группе никакого отношения. Формально патроном туркменских сейидов, живущих нередко рядом с ходжами (например, в сел. Ходжа-Кала Кизыларватского этрапа), считается халиф ‘Али, однако согласно версии, возникшей, очевидно, в среде ходжей, родоначальником местных сейидов был некий сейис («конюшенный», «стремянный») какого-то ходжи. В этом предании, вполне возможно, сохранились отголоски не только конкуренции между группами О., но и реалий середины XVII в., когда у хивинских ханов одной из категорий приближённых были так называемые златоуздечники, часть которых составляли вольноотпущенники из числа бывших пленных калмыков. Очевидно, не случайно одно из подразделений сейидов носит название шасейид («шахские сейиды», хивинский хан в документах нередко именовался падишахом). Об этом говорят и родословные сейидов, начальные звенья которых относятся к Хваризму середины XVII в., а о калмыкской версии — ярко выраженная монголоидность большинства из них (по сравнению с окружающим населением), исторические факты набегов калмыков на земли Западного Туркменистана в 60-е гг. XVII в., наличие в небольшом списке сейидских подразделений названия монгольского происхождения — манагар, отсутствующего у других туркменских групп, и, наконец, то, что у калмыков высшее из трёх сословий, феодально-родовая знать, называлось сеэдут, т.е. саййиды. Естественно, среди пленных калмыков в Хиве могли быть и выходцы из этого сословия.
Следующими в списке О. называются махтумы, ата и мюджевюры. Как группы они отмечены только у туркмен. Махтумы (туркм. магтым, от араб. махдум — «господин», «хозяин») включают отлы махтумов, пир махтумов и махтумов Прикаспия. Отлы махтумы («огненные») — наиболее ранняя по происхождению из этих групп (XII–XIII вв.), сформировалась в пограничном с Юго-Западным Туркменистаном регионе Ирана, что подтверждают родословные отлы махтумов, в которых фигурируют города Бистам/Бестам и Джурджан. В Бистам, побывав в Туркистане, отправился с миссионерскими целями некий Мухаммад-Хасан. Затем его потомок в шестом поколении, Хабиб ад-дин, перебрался в Джурджан, где начал активную суфийскую пропаганду среди полукочевых племен. Здесь он и его потомки получили к своему имени дополнение джурджани («джурджанские»). О связи происхождения этой группы с Ираном говорит и её прежнее, указывающее на характерный антропологический признак название — гыллы махтумы («волосатые»). Во 2-й половине XV в. крупный религиозный деятель и феодал, известный под табуированным именем Магзум Агзам Джурджани (в устной традиции Магтым мээззем — «Великий махтум»), со своими мюридами перебрался в долину Сумбара, где возникло сел. Махтум-Кала. В 1494-95 г. он скончался, а мавзолей над его могилой стал известным «святым» местом Махтум-муэззам (Махтым-мээззем). Позднее, в XVI–XVII вв. часть махтумов переселилась в Ахал — Прикопетдагскую равнину, где проживает до настоящего времени.
Другая группа — пир махтумы — значительно моложе и малочисленнее. Название и происхождение её связаны с Гайипгулы-пиром (конец XVII — середина XVIII в.), святилище которого находится в ахальском ауле Беурме. В настоящее время пир махтумы живут в Геоктепинском, Каахкинском и Тедженском этрапах.
Третья, также малочисленная группа — токум махтумы (от тохум — «породистый», «благородный») — жители ряда селений Прикаспия. Происхождение её связано с Хваризмом и именем Токум-махтума (2-я половина XVII — 1-я половина XVIII в.) — крупного религиозного деятеля, сына известного ишана. Эту группу отличала практика «лечебного» зикра, отмеченная ещё в конце 20-х гг. XX в. и мало чем отличавшаяся от джера атинцев (см. ниже) и сеансов туркменских шаманов-порханов.
Своим патроном все махтумы считают халифа ‘Али.
Пятой называется группа ama («отец», «дед»; «предок»). Термин используется как часть имени «святого» (в знак особого уважения к нему). Свою мифическую родословную атинцы возводят к третьему «праведному» халифу ‘Усману, реальную — к суфийскому деятелю XIV в., последователю учения братства йасавийа Хасану-aтa. Последний известен больше как Гёзли-aтa («Дед-прозорливец») за дар предвидения, которым он, согласно легендам, обладал. Большинство атинских преданий родиной Хасана-aтa называют Хваризм, некоторые — современную Турцию. Будучи истовым приверженцем учения хваджи Ахмада Йасави, он провёл значительное время в г. Йасы (позднее Туркистан), где основательно изучил теорию и практику братства йасавийа, в том числе включавший в себя популярные у местных кочевников шаманские элементы «громкий» зикр — джер, или джехер. Затем, как и ряд других хорезмских суфийев, Хасан-aта некоторое время вёл религиозную пропаганду в Золотой Орде периода правления Джанибек-хана (1341–1357). Позднее как миссионер-суфий он прибыл в Забалханье, где снискал большую популярность у местных туркмен-скотоводов, создавших о нём множество легенд и преданий. Могилы Гёзли-ата и его жены Аксиль в 100 км северо-восточнее Красноводска (ныне Туркменбаши) почитаются как крупное святилище. Потомки и последователи Гёзли-aтa, образовавшие одну из групп О., в 30-х гг. ХIХ в. откочевали из Забалханья частично на юг Туркменистана, а главным образом в пределы бывшего Хивинского ханства, где до настоящего времени сохранили практику проведения «лечебного» джера.
Шестая, последняя группа О. — мюджевюры (от араб. муджавир — «соседний», «живущий по соседству»; глагол джавара имеет также значение «заниматься делами благочестия» — со временем так стали называть тех, кто приезжал и жил поблизости от «святых» мест). Формирование ядра группы связано с ролью смотрителей расположенного на западе Туркменистана, у Большого Балхана, святилища известного мистика, поэта-историка и богатого феодала Ахсан-шайха, жившего во 2-й половине XV — 1-й половине XVI в. и получившего в народе почётное имя Дана-aтa («Мудрый отец»). В западных и южных регионах Туркменистана смотрителей святых мест называют мюджевюрами, в отличие от Хваризма и Лебаба — приамударьинской полосы, где бытует термин ших. Группа мюджевюров, может быть имевшая какую-то родственную связь с Дана-aтa, в 1-й трети XVIII в. ушла с Балхан в Хваризм, на территорию Тахтинского этрапа. Причиной ухода могли послужить поход Тахмаспа Кули-хана (будущего Надир-шаха) против балханских туркмен в 1727 г., смена этносов на территории Прибалханья или конкуренция с другими «святыми» группами. Их место у популярного святилища сразу заняли ходжи. Более поздние попытки вернуться успеха не имели. Хивинский хан не торопился наделять переселявшихся в Тахту мюджевюров землёй, и значительная их часть во 2-й половине XVIII в. ушла отсюда в Марвский оазис, полностью утратив связь со святилищем своего патрона на Балхане. Для оставшихся же тахтинских мюджевюров основным объектом паломничества стала местная святыня Исмамут-ата; со временем возникла вымышленная версия о связи всей группы с халифом ‘Али.
Лит-pa: С.М.Демидов. К вопросу об овлятских группах у туркмен // Тез. докладов и научных сообщений Всесоюзного совещания по этногенезу туркменского народа. Аш., 1967; он же. Туркменские овляды. Аш., 1976.
С.М.Демидов