Казахстан — государство в Центральной Азии, до декабря 1991 г. входившее в состав СССР в качестве союзной республики (Каз.ССР). Площадь К., занимающего лесостепные, степные и полупустынные пространства от Волги и Урала до Алтая, — 2,7 млн. кв. км (девятое место в мире). На севере граничит с Западной Сибирью, на юге — с Киргизией, Узбекистаном и Туркменистаном. Население — 16,7 млн. человек (1991 г.). Ислам исповедуют расселенные по всей территории страны казахи (39% населения), татары (повсеместно в городах), проживающие преимущественно в Западном К. башкиры, в Юго-Восточном — уйгуры и дунгане (последние иммигрировали в Семиречье из Китая в конце XIX в.), в Южном и Юго-Восточном — узбеки, киргизы и азербайджанцы, а также чеченцы, ингуши и балкарцы (численность представителей этих депортированных в К. в сталинскую эпоху народов в последние десятилетия сократилась вследствие их возвращения на историческую родину) и дисперсно живущие в городах иммигранты последнего времени — афганцы, таджики, турки, арабы.
В домонгольское время тюркоязычные кочевники-кыпчаки, жившие на территории нынешнего К. (Дашт-и Кипчак, «Кыпчакская степь»), практически не были затронуты исламом. Ранний этап исламизации коснулся только оседлого населения Южного К.: в IX в. в результате саманидских завоеваний были частично исламизированы карлуки, прежде исповедовавшие несторианство. В 893 г. на месте разрушенной церкви в Таразе была возведена мечеть. С этого времени карлукская знать, а вслед за ней и простонародье (оседлое и городское население) начали принимать ислам.
Укрепление позиций ислама в Южном и Юго-Восточном К. произошло при Караханидах (X — начало XIII в.). После 960 г. разгорелась длительная «борьба за веру» Караханидов против их соседей-язычников на севере и востоке. В это время в Южном К. (Сайрам, Туркистан) появились первые мечети, мадрасы и ханаки. Согласно историку XIII в. Ибн ал-Асиру, в 1043 г. ислам приняло кочевое население, имевшее зимовки в Семиречье, а летовки — по соседству с волжскими булгарами. Однако еще в начале XIII в. хорезм-шах Мухаммад (1200–1220) воевал с кыпчаками-язычниками на Сыр-дарье и в Тургайских степях (Центральный К.).
Как в домонгольскую, так и в последующие эпохи тюрки-кочевники легче принимали исламское вероучение не в его «официальной» интерпретации, а в суфийской форме, сочетавшей в себе нормы ислама с языческими верованиями тюрков. Особая роль в распространении ислама среди кочевников Кыпчакской степи принадлежала уроженцу Сайрама (Исфиджаба), основателю и руководителю братства йасавийа хвадже Ахмаду ал-Йасави (1103–1166-67), которого тюрки-мусульмане К. и Средней Азии считают вторым «святым» после пророка Мухаммада. Именно это братство сыграло большую роль во внедрении ислама в сознание и религиозную практику тюркских племен.
Новая волна распространения ислама среди кочевников Дашт-и Кипчака относится ко времени монгольского господства и связана с принятием ислама династией Джучидов — правителей Золотой Орды. Последняя подвергалась воздействию мусульманского мира как со стороны булгарских городов Поволжья, так и со стороны Хорезма и Бухары, а также мамлюкского Египта. Первым, вероятно в 1251 г., ислам принял царевич Берке (хан Золотой Орды в 1257–1266 гг.). По преданию, Берке заявил о своей приверженности исламу перед лицом не суннитского богослова, а суфийского наставника — шайха братства кубравийа Сайф ад-дина Бахарзи (ум. в 1260 г.; впоследствии по приказу Тимура были сооружены мавзолей и обитель этого шайха). После восшествия на престол Берке посетил Бухару, чтобы оказать почет выдающимся ‘улама’ этого города. Несколько бухарских ‘улама’ находились постоянно в ставке Берке. Вероятно, ислам приняли также жены хана и часть военачальников, однако массовой исламизации населения Золотой Орды не произошло, и при Берке продолжали строго соблюдать языческие обычаи (например, запрет на пользование речной водой для мытья). Исламизация Золотой Орды носила дискретный характер: последовавшие за Берке правители оставались язычниками, и лишь в правление хана Узбека (1312–1341) ислам был объявлен официальной религией государства. По восшествии на престол Узбек умертвил многих шаманов и буддийских лам и провозгласил исповедание ислама. В 1320-21 г. он получил мусульманское имя султан Мухаммад Узбек-хан. После него все золотоордынские правители были мусульманами, но проявляли при этом полную веротерпимость в отношении своих подданных, отчего исламизация рядового населения происходила медленно. Значительная часть его, в том числе кыпчаки, оставались христианами или язычниками. Буддизм, христианство и шаманизм продолжали сосуществовать с исламом (в частности, в Семиречье обнаружены надгробные камни тюрок-несторианцев XIII–XIV вв.). Лишь в начале XV в. амир Едиге (фактически правил при подставных ханах Чингизидах в 1395–1419 гг.) предпринял попытку насильственного внедрения ислама среди кочевого населения Золотой Орды. Со второй половины XIV в. началась исламизация Могулистана. Постепенно ислам стал господствующим не только в среде кочевой элиты и городского населения, но и среди рядовых кочевников. Под влиянием ислама произошла постепенная трансформация погребальных обрядов. Наряду с курганными насыпями стали появляться надмогильные сооружения из камней (сагана), возникли и мусульманские некрополи с монументальными постройками. К XVIII в. традиционные захоронения были вытеснены захоронениями исламского типа.
Дальнейшее распространение ислама в К. в значительной степени связано с братством накшбандийа. Миссионерской деятельностью среди казахов прославился хваджа Исхак-вали (ум. в 1599 г.), основатель черногорской линии (каратаглык) хваджей. По преданию, он обратил в ислам восемнадцать тысяч «неверных». Дарвиши накшбандийа разъезжали по кочевьям казахов в основном Малого жуза. В Юго-Восточном К. было много последователей восточнотуркистанского суфия хваджи Хидайат Аллаха (Аппак-ходжа, или Хазрат-и Ишан), главы белогорской ветви (актаглык) накшбандийа — ‘ишкийа.
В XV–XVП вв. казахи (этническое ядро которых составили кыпчаки) официально считались мусульманами-суннитами ханафитского мазхаба, хотя в общественной и семейной жизни доминировал адат и сохранялись реликты ранних форм религии — магии, культа природы и плодородия, почитания огня и очага, культа предков, демонологических представлений, шаманства. Реальную религиозную жизнь казахского общества в этот период характеризовали синкретические религиозные формы, сложившиеся в результате переплетения доисламских и исламских традиций (так, например, представление о древнем божестве Тенгри постепенно приобрело форму единобожия, и Тенгри стали отождествлять с Аллахом, употребляя двойные понятия Тенгри-Аллах, Тин-аруах, Марту-шаутан; мусульманская картина мира дополнялась тюркомонгольскими генеалогиями). По свидетельству бухарского историка начала XVI в. Рузбихана, казахи в обыденной жизни оставались язычниками, для которых высший авторитет не мулла, а шаман — баксы.
Новый этап исламизации К. относится уже к эпохе присоединения последнего к Российской империи — XVIII–XIX вв. Первоначально русские считали казахов «правоверными» мусульманами, подобно татарам и башкирам, с которыми они познакомились ранее. Но вскоре выяснилось, что казахи не соблюдают основных требований ислама (включая пятикратную молитву, пост и хаджж) и в большинстве своем являются мусульманами лишь номинально. Даже в среде знати пережитки доисламских верований сохранили свою силу (о чем свидетельствует, например, захоронение в 1748 г. Абу-л-Хайр-хана в парадной одежде и с оружием при соблюдении основного ритуала мусульманского погребального обряда). Первое время после присоединения К. русское правительство пыталось распространять среди коренного населения степи христианство, по безуспешно. Начиная со второй половины XVIII в. оно стало активно поддерживать ислам, стремясь ослабить политическое влияние Бухары и Хивы на казахов, и окончательное принятие ислама казахами произошло при содействии русских. Специальным указом царское правительство предписало строить мечети. В 1755 г. был основан Сеитовский посад близ Оренбурга, который наряду с исламской колонией в Стерлибаше (Уфимская провинция, с 1744 г. Оренбургская губерния) стал центром мусульманских наук на самой границе К. Во время русско-турецкой войны 1787–1791 гг. проповедь ислама, которую вела Бухара в К., сопровождалась антирусской пропагандой в пользу Османской империи. Бухара и Хива поддерживали антирусские настроения казахской знати, ее сопротивление российской экспансии (например, восстание Срыма Датова). Именно в этих условиях Россия сделала ставку на татарских мулл. Из Оренбурга в К. были направлены татарские (и башкирские) проповедники и муллы для насаждения ислама, открытия начальных духовных школ (мактаб). Миссионерской деятельностью руководил муфтий Мухамеджан (Мухаммад-джан) Хусаинов. В 80-х гг. XVIII в. в К. официально действовал некий хваджа Абу-л-Джалил, носивший почетный титул «Пир всего киргиз-кайсацкого журта» (т. е. своеобразный степной шайх ал-ислам). Практика насаждения ислама через российские государственные институты была прекращена лишь к середине XIX в., когда ее сменила доктрина «игнорирования ислама» и идея создания русско-туземных школ.
При советской власти исламское духовенство К. подверглось гонениям и репрессиям, большинство мечетей было закрыто и разрушено. С созданием в 1943 г. Среднеазиатского Духовного управления мусульман (САДУМ, штаб-квартира в Ташкенте, = Духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана) мусульманские общины К. попали под его юрисдикцию. Аппарат САДУМ комплектовался почти исключительно узбекским духовенством, вся переписка велась также на узбекском языке (это отражало факт значительно большей религиозности узбеков в сравнении со многими другими народами Центральной Азии и их численное доминирование в регионе). В К., как и в других республиках Центральной Азии, был создан казийат, который должен был служить посредствующей инстанцией между САДУМ, республиканской властью и местными общинами. Казийат не пользовался заметным влиянием. Вопросы кадровой политики, формирование списков паломников, выезжающих в хаджж, религиозное обучение и издательская деятельность находились в исключительном ведении Ташкента. Казийат не имел собственного расчетного счета в банке и должен был ежегодно передавать 250–300 тыс. рублей (из пожертвованных верующими наличных денег) в общую казну САДУМ. Ответный вклад САДУМ в развитие мусульманских структур в К. был неадекватным. Отсутствие материальной помощи исламским структурам, недостаточное представительство казахстанцев среди учащихся религиозных учебных заведений, ведение переписки на узбекском языке — основные претензии казахстанского казийата к САДУМ. В начале 1989 г. кази мусульман К. Ратбек Нисанбаев поднял вопрос о реформировании структуры управления мусульманскими общинами К. Идея отделения от проузбекского САДУМ была одобрена казахстанскими властями, но не нашла поддержки у многих исламских лидеров республики, среди которых большинство составляли представители неказахских этнических групп (узбеки, чеченцы). По уставу САДУМ вопрос о реорганизации должен был решаться съездом мусульман Средней Азии и Казахстана, на котором предложение об отделении казахстанского казийата не получило бы поддержки большинства. Положительное решение Москвы о создании ДУМКаз было принято в начале января 1990 г. Тогда же был созван первый курултай (съезд) мусульман К., участники которого (250 делегатов) приняли устав самостоятельного Духовного управления мусульман Казахстана (ДУМКаз) и избрали (пожизненно) муфтия (Р.Нисанбаев, он же Ратбек Хожа Нысанбай-улы), пять кази отдельных регионов и девять членов Президиума. САДУМ не признало результатов съезда. На протяжении нескольких лет муфтий в Ташкенте продолжал считать себя главой всех мусульман Центральной Азии, а слово «К.» сохранялось на печати и в документах САДУМ. При этом по решению САДУМ с 1990 г. прием казахстанцев в узбекские мадрасы был прекращен.
После организации ДУМКаз в К., согласно специально разработанной программе возрождения ислама, началось возвращение верующим мечетей, их восстановление и строительство новых, открытие исламских духовных школ. В 1999 г. в Алма-Ате открыта построенная отчасти на пожертвования верующих, отчасти с помощью государства новая Центральная (Пятничная; джума) мечеть вместимостью свыше 3 тыс. человек. Лишь небольшую часть новых мечетей сразу удалось обеспечить образованными имамами, были предприняты усилия по созданию независимой от Узбекистана системы подготовки кадров духовенства. В Южном К. открыты три мадрасы, а в Алма-Ате — Высший исламский институт (ВИИ). Из-за нехватки средств две мадрасы из трех просуществовали менее года, а студенты ВИИ вынуждены были жить в крайне тяжелых бытовых условиях и заниматься самообразованием. К началу 1992 г. более половины из 30 человек первого набора ВИИ фактически оставили учебу. Неудача постигла ДУМКаз и при самостоятельной организации хаджжа в Макку/Мекку. В 1991 г. только 25 казахстанцев (в основном кавказского происхождения) смогли совершить хаджж. Зарубежные исламские организации первое время игнорировали ДУМКаз. В 1990 г. король Саудовской Аравии направил в адрес советских мусульман один миллион экземпляров Корана, но единственным в Центральной Азии получателем дара оказалось САДУМ. Зарубежное признание ДУМКаз получило только после распада СССР, тем более что в 1993–1994 гг. уже все Центральноазиатские казийаты приняли решение об отделении от САДУМ.
Зимой 1991/92 г. разгорелся острый конфликт, связанный с борьбой за власть внутри казахстанского муфтийата. Группа имамов неказахского происхождения обвинила муфтия Р.Нисанбаева в коррупции и лоббировании интересов этнических казахов при распределении постов среди высшего духовенства. В декабре 1991 г. была предпринята быстро пресеченная милицией попытка смещения муфтия, когда сторонники так называемого Временного комитета (куда вошло 12 религиозных деятелей во главе с И.Машанло) заняли Алма-Атинскую мечеть и объявили о созыве в ближайшие дни курултая мусульман республики для решения кадровых вопросов. Участие в инциденте партии Апаш — националистической группировки радикального толка — повлияло на позицию властей, оказавших поддержку Р.Нисанбаеву. По официальной версии, милиция вмешалась не в конфликт двух групп духовенства, а лишь пресекла хулиганские действия членов одной из оппозиционных партий.
С января 1992 г. муфтийат начал издавать ежемесячную газету Иман («Вера») на казахском, уйгурском и чеченском языках (в настоящее время выпуск газеты прекращен). 19 мая 1992 г., когда основные оппоненты муфтия Р.Нисанбаева (И.Машанло, З.Тилов, Х.Аслабеков) уже отказались от борьбы, состоялся второй съезд мусульман К., единогласно подтвердивший полномочия муфтия. Единственной уступкой критикам были поправки к уставу ДУМКаз, отменявшие избрание муфтия пожизненно. Большая часть оппонентов Р.Нисанбаева вскоре покинула пределы К. В последующие годы под разными предлогами были отправлены в отставку еще несколько имамов-неказахов (И.Маров, Ш.Мухаметжанов), что вызвало волнения среди верующих. К 1993 г. из 16 членов Президиума ДУМКаз лишь двое не были казахами, тогда как в первом его составе основные позиции занимали имамы неказахского происхождения.
Добившись победы над своими основными противниками, Р.Нисанбаев в январе 1994 г. провел решение о назначении из числа областных имамов шести региональных представителей муфтийата, которые должны были наладить учет и регистрацию мечетей, а также аттестацию имамов на всей территории К. Фактически было восстановлено решение первого съезда мусульман республики о назначении кази отдельных регионов. При этом казахстанское законодательство не устанавливает особых прав муфтийата как религиозного центра в отношении местных мусульманских общин, прошедших самостоятельную регистрацию в государственных органах или незарегистрированных.
Конституция и законодательство К. начиная с января 1992 г. запрещают «создание партий на религиозной основе» (Конституция РК, 1998 г., ст. 5, п. 4). Все политические партии и движения, ныне существующие в республике, носят исключительно светский характер. Хотя упоминание религии содержится в программных документах примерно половины партий и движений, почти во всех программах повторяется общее требование соблюдения принципа свободы совести и равноправия религий (Народный конгресс К., Партия народного единства К., КПК). Большим разнообразием отличались программные документы казахских националистических партий и движений. Так, Республиканская партия выступала за равенство всех религий, распространение религии в быту и семье, самостоятельность религиозных учреждений и их невмешательство в дела государства, науки и просвещения, восстановление культовых учреждений за государственный счет. Религиозный раздел программы партии Желтоксан («Декабрь»), принятой в 1990 г., содержал требование не на словах, а на деле отделить религию от государства и обеспечить право казахов и других мусульман осуществлять в мечети регистрацию брака, похороны и другие религиозные обряды. В начале 90-х гг. некоторые молодые имамы в отдельных регионах участвовали в мероприятиях, проводимых гражданским движением Азат («Свободный»). В целом контакты между исламским духовенством и общественно-политическими организациями в К. носили эпизодический характер, а после общего спада активности националистических движений 1992 г. вообще прекратились. Этноориентированные движения и партии избегают использовать ислам в качестве идеологической и политической платформы. Центральное руководство казахстанских политических движений предпочитает не контактировать с муфтийатом. В конце 80-х — начале 90-х гг. в К. функционировало несколько общественно-политических организаций, которые использовали в названии или документах исламскую атрибутику, но были выразителями скорее националистической идеологии. На учредительном съезде общесоюзной Исламской партии возрождения (ИПВ) в 1990 г. представителей К. не было. Р.Нисанбаев, как и президент Н.Назарбаев, выступил против создания казахстанской ИПВ. Радикальная группировка Алаш, просуществовавшая до 1994 г., не являлась исламской политической организацией, хотя некоторые элементы исламской идеологии были вкраплены в националистическую в целом идеологию ее лидеров. В 1990–1992 гг. действовала Лига женщин-мусульманок К. (ЛЖМК, до 11 тыс. членов). Хотя в названии организации декларировался ее исламский характер, фактически она была светской. ЛЖМК рассматривала ислам как составляющую национальной традиции и выступала за обучение детей «азам религии». Исламскими элементами в деятельности ЛЖМК были направление в 1992 г. 54 девушек для обучения в одну из турецких мадрас, предложение об открытии женской мадрасы в К., обсуждение предложения об официальном восстановлении института многоженства. После 1992 г. в республике не было ни одного случая создания общественно-политических организаций, которые хотя бы формально можно было бы считать исламскими.
15 января 1992 г. был принят Закон РК «О свободе вероисповедания и религиозных объединениях», декларировавший право на свободу вероисповедания (ст. 3), равенство прав граждан независимо от отношения к религии (ст. 3), отделение религии от государства (ст. 4), светский характер государственного образования (ст. 5), равенство всех конфессий и религиозных объединений перед законом (ст. 4), запрет на образование партий на религиозной основе и государственное финансирование религиозных объединений (ст. 4) при сохранении за государством права передавать им в собственность или в безвозмездное пользование культовые здания и иное имущество (ст. 17). Верующие получили право на самостоятельное установление и поддержание международных связей (ст. 15). Несмотря на декларированное равенство всех конфессий, этнократически настроенные власти в 1992–1993 гг. оказывали явное предпочтение исламу как традиционной для казахов религии. В нарушение законодательства власти не только активно вмешивались в дела религиозных общин, но и оказывали прямую помощь строительству мечетей.
По данным Духовного управления, очевидно завышенным, в 1999 г. в республике насчитывалось около 11 млн. мусульман, представляющих 24 национальности (в общей сложности — 65% населения страны). Динамика численности зарегистрированных мечетей такова:
| Год | 1965 | 1980 | 1989 | 1993 |
| Число мечетей | 25 | 32 | 59 | 269 |
| Год | 1996 | 1997 | 1998 | 1999 |
| Число мечетей | 679 | 826 | 898 | свыше 1000 |
По данным на 1 января 1999 г., в К. действует более 5 тыс. мечетей, из них около тысячи (15–20%) официально зарегистрированы. Поскольку муфтийат достаточно жестко требует от подконтрольных ему общин пройти регистрацию в государственных органах, приведенные цифры можно интерпретировать таким образом, что в настоящее время большинство мусульманских общин К. не контролируется. Это отличает современную ситуацию от ситуации 1989–1992 гг., когда почти все мечети были зарегистрированы и входили в систему ДУМКаз. В настоящее время муфтийат стремится осуществлять контроль прежде всего над крупными мечетями, не слишком форсируя попытки поставить под контроль небольшие общины. При многих мечетях существуют постоянно действующие курсы для желающих получить начальное духовное образование, овладеть арабским языком. На курсы принимают детей обоего пола в возрасте 10–12 лет, а также взрослых. Среднее мусульманское образование дается в мадрасах, открытых в Алма-Ате, Таразе, Шымкенте, селениях Мерке и Луговое. Юноши после окончания мадрасы становятся имамами, девушки, как правило, учительницами начальных исламских школ и курсов. Высшее образование (четырехлетнее обучение, из них два старших курса — практика в мечетях) дает Высший исламский институт в Алма-Ате. По данным на 1 января 1997 г., на первом и втором курсах обучалось 47 человек, что крайне недостаточно для 5000 мечетей. Духовное управление выпускает духовную литературу и календари, однако большая часть религиозных изданий на арабском и казахском языках ввозится из Турции и Пакистана, на русском — из России. В Саудовской Аравии был издан Коран на казахском языке в переводе Халифа Алтая, в Алма-Ате — на казахском языке в переводе самого муфтия Р.Нисанбаева. С 1997 г. издаются ежемесячный журнал Ислам элеми («Мир ислама») и газета Нур Шапагат («Светлое сострадание»), каждое из изданий тиражом свыше 5 тыс. экземпляров. Возросло число паломников в Мекку (около 600 человек в 1997 г., 400 человек в 1998 г.). Казахстанские граждане совершали хаджж за свой счет. По этой причине паломников из К. всегда меньше, чем из Узбекистана и Киргизии. Лишь чеченские мусульмане из К. совершали хаджж (около 200 человек в 1997 г.) за счет зарубежных исламских центров. Интенсивно работают миссионеры из Саудовской Аравии, ОАЭ, Иордании, Турции, Пакистана и других исламских государств. Часто миссионерские организации функционируют под видом различных культурных обществ и коммерческих фирм.
В К. господствует суннизм ханафитского мазхаба, отличающийся терпимостью к инакомыслящим, более широким использованием обычного права. Этого мазхаба придерживаются казахи, уйгуры, узбеки и представители других национальностей. Суннизм шафи‘итского мазхаба распространен среди проживающих в республике чеченцев. Организационно он не оформлен, хотя имеется несколько шафи‘итских мечетей (с 1998 г. — и в Алма-Ате). Главные религиозные авторитеты этой школы в К. — бывший муфтий Чеченской Республики Ичкерия, бывший наиб-муфтий ДУМКаз Мухаммад-Хусайн-хаджжи Алсабеков, Ахмед-хаджжи Пошев, Пейзулла-хаджжи Магомедов.
Ханбалитский мазхаб, отличающийся отрицанием свободы мнений в религии, фанатической строгостью в соблюдении обрядовых и правовых норм шари‘ата, стал проникать в К. лишь в последнее время в связи с усилением связей верующих с мусульманским миром.
В 1994 г. под влиянием пакистанских проповедников в Алма-Ате возникла община ахмадийа — Национальный Ахмадийский Мусульманский Жамагат Республики Казахстан. Она насчитывает не более 100 человек, однако большинство из них имеют высшее образование. Шиизм в К. представлен азербайджанцами, организационно не оформлен. Для совершения обрядов приглашаются суннитские духовные лица. В последнее время, главным образом через иранских студентов и посольство ИРИ, стала распространяться шиитская литература. В Южно-Казахстанской и ряде других областей сохраняет влияние суфизм, связанный с поклонением хвадже Ахмаду ал-Йасави. В Караганде с 1996 г. действует мечеть, настоятели которой получили посвящение в ученики накшбандийского пира из Бухары. Отмечается влияние суфийского братства накшбандийа на часть мусульман Южно-Казахстанской, Жамбыльской и Атырауской областей.
Благотворительная деятельность осуществляется в соответствии с исламскими установлениями: во время религиозных праздников совершается жертвенный забой скота с последующей раздачей нуждающимся; нередко мясо забитых животных, другие продукты питания, деньги направляются в качестве пожертвований в детские дома, интернаты и т. п. Помощь одеждой, обувью и другими вещами оказывают миссионеры из мусульманских стран.
Среди казахов распространено почитание могил «святых» (аулие). В окрестностях г. Сузак находится погребение, принадлежащее якобы Мухаммаду б. ал-Ханафии. Особое место занимает «святой» Баба-ата (Исхак-бабá), согласно преданию — потомок Мухаммада б. ал-Ханафии в седьмом (вар.: пятом) колене. С именем Кара-хана, основателя династии Караханидов, связан образ «святого» Аулие-ата, похороненного в городе, названном его именем (впоследствии Джамбул, ныне Тараз). В окрестностях Отрара находится могила Арыстан-баба, первого учителя Ахмада ал-Йасави. Среди местных «святых» значительную группу составляют воины, по преданию погибшие за веру: Жаланаяк азер аулие, Жылтырак-бабá аулие, Укаш-ата.
Нередко в процессе исламизации новые имена обретали доисламские божества. Так, покровитель овец Шопан-ата оказался одним из учеников хваджи Ахмада ал-Йасави; он якобы отыскал посох своего учителя. На месте этой легендарной находки на Мангышлаке возник некрополь, известный как Шопан-ата. Покровитель крупного рогатого скота Занги-бабá считается муридом ученика хваджи Ахмада ал-Йасави — Хаким-ата. Имя покровителя верблюдоводства Ойсыл-кара преподносится как искаженное Увайс ал-Карани. Дочь Мухаммада Фатима почитается казахами как покровительница женщин и детей. Кроме того, в культе «святых» сохранились отголоски традиции почитания основателей родов и племен. В разных местностях Южно-Казахстанской области находятся мазары «святых» Домалак-ана и Бадабек-ата — легендарных родоначальников трех казахских племен: албанов, суанов и дулатов. Объектами поклонения у казахов остаются также многочисленные источники, горные вершины и деревья. «Святое» дерево, в том числе дерево, выросшее на могиле «святого», обвешивают разноцветными лоскутками.
Мавзолей хваджи Ахмада ал-Йасави в г. Туркестане занимает особое место среди мусульманских святынь К. Это место массового паломничества. Величественный двухкупольный мемориал, строительство которого было закончено в 1398 г., воздвигнут над усыпальницей хваджи Ахмада ал-Йасави по приказу Тимура. Благодаря этому комплексу г. Туркестан снискал себе славу «Малой Мекки». Мавзолей Арслан-баба (Арыстан-бабá) находится неподалеку от развалин Отрара (Жамбыльская обл.). Мавзолей — позднейшего происхождения, а мечеть, построенная на этом месте по приказу Тимура, была разрушена землетрясением. Особо почитаются также некрополи Бекет-ата, Шопан-ата (Атырауская обл.), Шора-молда (Южно-Казахстанская обл.), Айша-биби (Таразская обл.) и Раимбек-ата. Рядом с ними заново построены специальные жилые помещения для паломников.
Лит-ра: А.И.Левшин. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей. Алматы, 1996, 313–320; В.Н.Басишов. Исламизированное шаманство народов Средней Азии и Казахстана (Историко-этнографическое исследование). Автореф. докт. дис. АН СССР. Институт этнологии и антропологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая. М., 1991; Р.М.Мустафина. Представления, культы, обряды у казахов (в контексте бытового ислама в Южном Казахстане в конце XIX–XX в.). А.-А., 1992; она же. Религиозные верования. Ислам в XIV–XV вв. // История Казахстана с древнейших времен до наших дней. Т. 2. Алматы, 1997, 239–245; она же. Религиозные верования. Распространение ислама // Там же, 581–585; К.А.Султангалиева. К истории распространения ислама в Казахстане // Ислам: традиции и новации. Материалы IV Всесоюзного координационного совещания по проблемам современного исламоведения. Л., 1989. М., 1991, 81–83; она же. Ислам в Казахстане // Восток/ Oriens. М., 1994, № 3, 72–80; она же. История изучения ислама и процессов исламизации в Казахстане // История исследования культуры Казахстана. Алма-Ата, 1997, 180–192; она же. Ислам в Казахстане: история, этничность, общество. Алматы, 1998; В.Пономарев, С.Джукеева. Религиозный фактор в политической жизни Казахстана (1911–1996). 2000 (электронная версия); А.Франк. Татарские муллы среди казахов и киргизов в XVIII–XIX веках // Культура, искусство татарского народа: истоки, традиции, взаимосвязи. Казань, 1993, 124–131; В.Иванов, Я.Трофимов. Религии Казахстана. Справочник. Алматы, 1999; DeWeese. Islamization.
З.А.Джандосова.