Аджарха (от др.-иран. ажидахака; кл.-перс. аждаха/аджарха) — один из мифических персонажей в образе дракона у туркмен, а также у ряда других народов Средней/Центральной Азии, Ирана, Турции и некоторых иных регионов. Согласно народным представлениям туркмен, в А. превращаются живущие в труднодоступных, диких местах крупные змеи, которые в течение 40 (вариант — 90) лет не слышали человеческого голоса. Считается, что А. приобретает не только устрашающие размеры, но и необычные магические свойства, прежде всего способность принимать вид различных живых существ. Нередко А. пребывают в местах, где спрятаны сокровища, а сами места служат их надежной охраной.
Происхождение образа А. уходит в далекое доисламское прошлое ираноязычных народов Средней/Центральной Азии, когда отношение к такой представительнице местной фауны, как змея, носило двойственный характер — почитания и страха. Следы почитания сохранялись сравнительно до недавнего времени в отдалённых местах горного Таджикистана, а также, в частности, в ритуальной практике некоторых туркменских ишанов. Однако, как свидетельствует археологический материал с территории Туркменистана, в частности данные глиптики, ещё в III‒II тыс. до н.э. здесь уже прослеживается разделение характера отношения к образу змеи: при сохранении положительного к небольшим рептилиям отрицательное воплощается в изображении агрессивных змеев-драконов. Позднее, в Авесте, главной книге зороастризма — основной религии подавляющего большинства народов Ирана и Средней/Центральной Азии в доисламский период, — отразившей многие представления предшествовавшего периода, мы встречаем образ ажи — чудовищ, драконов, явившихся порождением злого божества Ахримана, а иногда его перевоплощением. Один из этих ажи, получивший особую известность, — трёхглавый шестиглазый дракон Ажи-Дахак, чье имя, несомненно, тоже сыграло роль в образовании названия А. Позднее этот образ, отражённый в виде завоевателя Заххака в эпосе Фирдоуси Шах-наме, в разных интерпретациях перекочевал и в верования огузов — основных предков туркмен. В эпосе огузов и их потомков немалое место занимают образы демонических существ иранского пантеона — пери, дивов, аджарха и т.п.
Ислам, пришедший на территорию Туркменистана и вытеснивший зороастризм, в силу естественной конкуренции занял враждебную позицию ко всем образам зороастрийской мифологии, что ещё более усилило отрицательное отношение к такому персонажу, как А. В быту змея, как и в ортодоксальном зороастризме, была отнесена к существам нечистым, запретным (харам). Это нашло отражение и в туркменском фольклоре. Тем не менее, несмотря на прошедшие века, отголоски древнего почтительного отношения к змеям все же сохранились. В разных регионах Туркменистана, например, распространено четверостишие, противопоставляющее шари’ату прежнее отношение к змее. По мнению некоторых наших информантов-аксакалов, змея вообще не харам, а лишь мекру (араб. макрух) — «не рекомендуемое» к использованию или общению в обычной обстановке. В образе змеи в дом может пожаловать святой, поэтому встретившуюся рептилию нужно лишь осторожно прогнать палкой. Появление в доме или на приусадебном участке белой змеи (ак йылан) — добрый знак. Подобного рода примеры не единичны.
Память об А. ислам также не смог вытеснить из народных традиций. Более того, полевые этнографические материалы автора, собранные в горных районах Туркменистана, свидетельствуют, что некоторые из легенд, связанных с образом А., различают гара А. («черная А.») и ак А. («белая А.»), хотя последний термин и используется в опосредованном («мусульманизированном») смысле. Так называют посох (хаса) святого покровителя овцеводства Мусы пихамбара, сражавшегося с «черной А.». Следует упомянуть и о парадоксальном на первый взгляд использовании рассматриваемого персонажа туркменской классической поэзией при описании женской красоты. С А. сопоставляются «длинные черные волосы красавиц». В основу подобного сопоставления легли, несомненно, такие черты сложившегося в народной традиции образа А., как цвет и извилистость, «волнистость» линии тела. К этому порой добавляется и деланный страх перед чарами прекрасных кос, которые, как А. свои жертвы, могут «проглотить» сердце мужчины.
Наиболее ярким примером сохранения образа А. в сочетании с исламом, несомненно, является симметричное изображение, рядом с исламскими изречениями, двух ярко-жёлтых изразцовых драконов на портале построенной в 1455–1456 гг. мечети близ крупного средневекового городища Анау в 11 км восточнее Ашхабада. Мечеть была построена богатым феодалом Мухаммадом, сыном Абу-л-Касима Бабера, правившего в то время в пров. Хурасан, в состав которой входили и земли упомянутого Анау. Судя по сохранившимся рисункам и фотографиям конца XIX — 1-й половины XX в., анауская мечеть представляла собой весьма красивое и внушительное по размерам здание — памятник тимуридской эпохи. Внутри находилась могила местного шайха Джамал ад-дина, поэтому мечеть эта в народной традиции чаще всего известна по имени упомянутого святого — «сейид/саййид Джамал».
О происхождении драконов-А. на портале мусульманского храма высказывались различные предположения, в частности о китайском происхождении или обучении в Китае мастера-мозаиста. Однако известная среднеазиатская архитектор-археолог Г.А.Пугаченкова, не отрицая того, что анауские драконы с четырьмя пятипалыми лапами воспроизводят именно китайскую иконографию этого полиморфного существа, убедительно обосновала местные, среднеазиатско-переднеазиатские корни этих образов, выступающих в данном случае как существа-хранители местности и мечети, построенной на ней. Кстати, в Бухаре известно предание о змее, охраняющей мавзолей Биби-Ханум/Хоним.
Версию Г.А.Пугаченковой подтверждает местная легенда о том, как жители Анау спасли одного из обитавших в здешних горах двух драконов-А., обратившемуся к ним за помощью. На месте будущей мечети росло дерево, на которое был повешен сигнальный колокол. Однажды люди, собравшиеся на призывный набат, увидели, что звонит огромный А., указывающий то на стоящих здесь двух плотников, то в сторону гор. Местная правительница Джамал (по другой версии, мужчина-правитель сейид/саййид Джамал) отправила плотников вслед за А. Оказалось, что у его подруги застрял в глотке горный козёл. Плотники вошли в огромную раскрытую пасть, отпилили вонзившиеся в глотку рога, разрубили тушу козла и спасли А. от явной гибели. Драконы пригласили своих избавителей в пещеру с драгоценностями, которую они охраняли. С богатыми дарами плотники вернулись домой. А на следующий день оба дракона явились к дереву с колоколом, принеся на своих спинах много золота и драгоценных камней и сложив все это у ног Джамал. Она приказала истратить сокровища на строительство великолепной мечети, а на её портале поместить изображения дарителей-А.
История с анаускими драконами в середине XX в. получила неожиданное продолжение. В 1948 г. 60-летний художник-ковровщик Ашхабадской ковровой фабрики Абдулла Эсгеров и юная 16-летняя ковровщица Бостан Гельдыева создали ковёр, по сюжету и технике исполнения необычный для туркменского ковроделия. В его рисунке использовался растительный орнамент с изразцов фасада анауской мечети, а в углах центрального поля были помещены фигуры четырёх жёлтых драконов-А., причем вытканы они были в разновысотной, рельефной манере. К сожалению, 6 октября 1948 г., во время разрушительного ашхабадского землетрясения художник и ковровщица погибли. Рухнула и простоявшая почти пять веков анауская мечеть. Уникальный ковёр размером 215×170 см, известный как «Ковёр с А.», занял достойное место в открытом в октябре 1994 г. ашхабадском Музее туркменского ковра.
Значительный изразцовый фрагмент одного из А. анауской мечети ещё в 1904 г. был незаконно вывезен в США проводившей поблизости археологические раскопки экспедицией Р.Пампелли. Возможно, своеобразной компенсацией этого явился американский грант, благодаря которому в 2002 г. были проведены работы по расчистке завалов рухнувшей центральной части портала мечети (обнаруженные мозаические фрагменты драконов переданы ашхабадскому музею) и благоустройству гробницы сейид Джамала, паломничество к которой после этого многократно возросло.
Лит-ра: А.А.Семенов. Развалины мечети близ селения Анау. Таш., 1910, 5; Е.Я.Кобранов. Историческое и культурное значение Анау. Асхабад‒
Полторацк, 1927, 37–38; Г.А.Пугаченкова. Драконы мечети Анау // СЭ. 1956, № 2, 125–129; она же. Мечеть Анау. Аш., 1959, 48–50; В.И.Сарианиди. Печати-амулеты мургабского стиля // СА. 1976, № 1; он же. Змеи и драконы в глиптике Бактрии и Маргианы // Восточный Туркестан и Средняя Азия в системе культур древнего и средневекового Востока. М., 1986, 69–71; В.Н.Басилов. Аджарха // Мифы народов мира. В 2 т. Т. 1. М., 1987, 50; А.Мередов, С.Ахаллы. Туркмен классыкы эдебиятынын созлуги. Аш., 1988, 18; Х.Короглы. Депегёз и Полифем // СТ. 1989, № 4, 81; С.М.Демидов. Животные в легендах и верованиях туркмен (Этнографическое мини-эссе) // Верования, обряды и обычаи туркмен. Аш., 1992, 37; он же. Драконы в туркменской мифологии // Культурные ценности. Междунар. ежегодник 1996. СПб., 1998, 61–68; S.M.Demidov. Dragon in the Turkmen mythology // Central Asia Cultural Values. Vol. I, No. I, March 2002.
С.М.Демидов