Дува ас (ногайск., «молитвенная», или «жертвенная еда») — поминки по покойному, устраиваемые в строго определённые сроки. У ногайцев зафиксированы разные поминальные рубежи. Так, астраханские ногайцы поминали на 3, 7, 20, 40, 100-й день и в годовщину смерти; оренбургские — на 3, 7 и 40-й день; караногайцы — на 3, 7, 40, 100-й день и в годовщину. В последнее время распространяется традиция отмечать 52-й вечер. Основными считаются поминки на 7, 40-й день и через год. Эти даты универсальны, встречаются у большинства народов и уходят корнями в глубокую старину.
Поминки сопровождаются искупительным жертвенным угощением (ас) и чтением Корана (Куран окув). Существует также обычай кырк окув («сорок чтений»), согласно которому за отдельную плату одному из мулл поручают сорок дней читать полный текст Корана, передавая благость прочитанного духу покойного через намерение (ниет, араб. нийа) и соответствующие молитвы — ду’а, которые произносятся после чтения Корана. Кроме того, в период до поминок сорокового дня отмечают день смерти (оьлген куьни) и день похорон (кабырга туьскен куьни).
У ногайцев две последние поминальные даты, а также поминки 52-го вечера (элли эки кешеси) отмечаются довольно скромно. В эти дни приходят лишь самые близкие люди, а также муллы, специально приглашённые для чтения Корана. По окончании чтения Корана устраивается трапеза. В отличие от других поминок едят в помещении.
Ногайцы считают, что поминки 52-го вечера проводятся потому, что в этот день мясо отделяется от костей. Также считали и лезгины. Традиция устраивать поминки на 52-й день существует и у карачаевцев, которые называют их сороковинами. Скорее всего, поминки 52-го дня действительно представляют собой передвинутые поминки 40-го дня. Известно, к примеру, что узбеки отмечали поминки двадцатого дня, четко осознавая, что это «сороковины, передвинутые на двадцатый день».
День поминок начинается с того, что с рассветом близкие покойного поднимают аваз — ритуальный плач, оповещающий о наступлении очередного рубежа, который прошёл со дня смерти. Готовится поминальная пища: бульон с мясом, поминальные лепёшки (бавырсак) в виде диска, а также ритуальная каша из варёного риса с изюмом и сахаром. В прошлом веке поминальное угощение состояло из мяса, чуреков, чая, кумыса, бузы, айрана. Под влиянием ислама стёрлось истинное предназначение поминальной трапезы, которое заключалось, скорее всего, в том, чтобы периодически кормить, поддерживать душу, совершающую свой последний путь. Ещё в прошлом веке ногайцы считали, что «покойник незримо присутствует на этих поминках и питается пáром, выходящим из пищи». Согласно абхазским представлениям о происхождении поминальной обрядности, люди сравнительно поздно научились делать «успокоительные» поминки. В их основе лежит легенда о том, как юноша, опущенный на 40 дней без пищи в глубокую яму (за какую-то провинность), выжил, будучи сытым от запахов пищи, оставляемой для него в доме. У северокавказских, в том числе и степных, ногайцев поминки имели уже вполне исламское осмысление. Они считали, что «поминовение закланием скотины на угощение» проводится «для затмения грехов умершего».
Многое для понимания верований и представлений, связанных с поминальной обрядностью, может дать рассмотрение годичных поминок (йылы). Это самые последние поминки, устраиваемые родственниками. Оплакивание покойника обычно продолжалось в течение года; по окончании годичных поминок в последний раз поднимали аваз (ритуальный плач), после чего снова поднимать плач считалось даже греховным.
По истечении года со дня смерти c близких покойного снимались все запреты и ограничения: считалось, что теперь уже душа покойного достигла того места, где она будет отныне пребывать. Впрочем, даже после этого душа, превратившаяся в дух (арвах, араб. мн.ч. от рух), не порывала полностью с оставшимися в живых родственниками. Считалось, что на небе души питаются только молитвами живых людей, поэтому за них нужно молиться каждый четверг. В четверг хозяйки жарят на растительном масле ритуальные лепёшки (бавырсак), чтобы «источать запах» с целью поминовения умерших. Мусульманский пост и праздники также являются днями поминовения умерших, когда, по представлениям ногайцев, души умерших освобождаются от темноты, приходят к жилищам своих родных и близких и слушают, что они говорят. Видя живую беседу и наслаждаясь пáром от поминальной пищи, души радуются, а если родственники в ссоре и не собрались вместе, то они горюют и плачут. Это представление встречается у многих мусульманских народов. Так, на Кавказе, в Средней/Центральной Азии, Турции и Иране люди верят, что после смерти человека душа его продолжает посещать родной дом. Специальными днями поминовения являются четверг и пятница, освящённые мусульманской традицией. В эти дни каждый готовит специальные ритуальные пышки на растительном масле, чтобы запах пищи восходил к душам умерших родственников. Например, кумыки с вечера среды (по мусульманскому отсчёту суток это уже четверг) для кормления духов умерших накаляли в котле топлёное масло, чтобы из него исходил запах, и пекли поминальные лепешки. В Хваризме/Хорезме даже зажигали специальные лампы, чтобы души не заблудились, распахивали для них двери жилища.
Сохраняется также обычай посещения могил родственников, обычно в дни поминок, по мусульманским праздникам, а также в четверг и пятницу, которые считаются «хорошими» днями, когда молитвы более действенны. При посещении кладбища берут с собой немного зерна, которым обсыпают могилу близкого. Зерно могло использоваться как символ возрождения, дальнейшей жизни бессмертной души в ином мире.
В попытке разгадать семантику поминальных дат казахский исследователь А.Т.Толеубаев обратил внимание на то, что числа 7, 40, а также один год отмечают рубежи в таких прямо противоположных событиях, как рождение и смерть. По его мнению, истоки этих дат лежат в древнем лунном календаре. Если начало жизни имело свои определённые рубежи, то и её окончание тоже должно было отмечаться ими. Такова была логика человека, понимавшего смерть как рождение в ином мире, переход в инобытие. Для нас важно то, что древняя традиция проведения поминок, не имеющая обоснования в канонических мусульманских текстах, была легко переосмыслена в соответствии с исламским учением: идея поддержки, «кормления» души при переходе в иной мир уступила место идее хотя бы частичного искупления грехов человека.
Лит-ра: А.П.Архипов. Этнографический очерк ногайцев и туркмен // Кавказский календарь. 1859. Тифлис, 1858, 347–355; Кавказская линия: В. Ногайцы, трухмены и киргизы // Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. Архив Главного управления Наместника кавказского. Т. 8. Тифлис, 1881, 769–786; Г.Малявкин. Караногайцы // Терский сборник. Владикавказ, 1893, вып. 3, кн. 2. 133–173; В.А.Мошков. Материалы для характеристики музыкального творчества инородцев Волжско-Камского края: Мелодии ногайских и оренбургских татар. I. Введение // Известия общества археологии, истории и этнографии при имп. Казанском университете. Казань, 1894, т. 12, вып. 1–2, 1–67; Снесарев. Реликты; Басилов. Культ святых; Г.В.Смыр. Ислам в Абхазии и пути преодоления его пережитков в современных условиях. Тбилиси, 1972; С.Ш.Гаджиева. Семья и брак у народов Дагестана в XIX — начале XX в. М., 1985; Б.Х.Кармышева. Архаическая символика в погребально-поминальной обрядности узбеков Ферганы // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М., 1986, 139–181; А.Т.Толеубаев. Реликты доисламских верований в семейной обрядности казахов (XIX — начало XX в.). Алма-Ата, 1991, 119–136; Л.К.Гостиева, Г.А.Сергеева. Поминальные обряды у мусульманских народов Северного Кавказа и Дагестана // Северный Кавказ: бытовые традиции в XX в. М., 1996, 194–203.
А.А.Ярлыкапов