Маулид ан-Наби (араб. «Рождение Пророка») — праздник в честь дня рождения пророка Мухаммада, отмечаемый 12 раби‘ ал-аввала по мусульманскому лунному календарю. В Поволжье и Приуралье был скорее изобретённой традицией начала XX в., чем древним религиозным обычаем. В XIX в. праздник не был широко распространен. Недаром в своей этнографической записке 1844 г. Карл Фукс писал, что у казанских татар есть четыре праздника: два религиозных — Рамазан и Курбан, и два народных — Сабан Туй (праздник начала весеннего сева) и Джыен (летний праздник начала урожая). Отсутствие религиозного праздника М. ан-Н. у татар, по всей видимости, объясняется тем, что в Средней Азии, где училось немало студентов из Поволжья и Приуралья, вплоть до начала XX в. отмечались лишь ‘ид ал-фитр и ‘ид ал-адха. Известный татарский учёный Шихаб ад-дин ал-Марджани (1818–1889) видел в М. ан-Н. суеверие (хурафа). Во время своего путешествия в русский и китайский Туркестан Нуширван Яушев отмечал, что самаркандские ‘улама’ считают другие праздники, кроме этих двух, недопустимым новшеством (бид‘а).
Распространение М. ан-Н. в Волго-Уральском регионе в первую очередь было тесно связано с проникновением из Ближнего Востока суфийского учения халидийа, одной из ветвей братства накшбандийа-муджаддидийа. Как известно, после возвращения из хаджжа и сорокадневной аскетической подготовки у Ахмада Зийа’ ад-дина ал-Гюмюшханеви (1817-18–1894) в Стамбуле Зайн Аллах Расулев (1833–1917) начал проводить М. ан-Н. среди местного населения, включая казахов, что вызвало возражения у окружающих ‘улама’ и ОМДС и послужило поводом для его высылки. Однако в начале XX в. последователь Расулева, известный учёный Галимджан (‘Алим-джан) ал-Баруди (1857–1921), внёс существенный вклад в распространение М. ан-Н. посредством своего журнала ад-Дин ва-л-адаб. Установлению М. ан-Н. как мусульманского праздника способствовало увеличение возможностей знакомства с единоверными обществами Ближнего Востока через паломничество и учёбу. Вернувшись из хаджжа в марте 1911 г., другой последователь Расулева, имам третьего прихода г. Орска ‘Абд Аллах б. Мухаммад-‘Ариф б. аш-шайх Му‘аз ал-Ури (1872–?) выразил в оренбургском журнале Дин ва магыйшат своё убеждение в необходимости продолжать этот праздник в России.
Популяризация М. ан-Н. имела также финансовые и моральные причины. Так, в начале XX в. татарские газеты и журналы часто осуждали расточительство в организации Сабан Туя и Джыена и рекомендовали заменить их более дешёвым, но «исламским» мероприятием М. ан-Н. По наблюдению казанского миссионера Я.Д.Коблова, празднование Сабан Туя и Джыена стало омрачаться пьянством и другими безобразными поступками. Благочестивые мусульмане жалуются, что участники праздника ведут себя слишком разнузданно. В особенности они возмущаются случаями сближения мужчин и женщин во время Джыена, что противоречит шари‘ату; не одобряют благочестивые люди ни плясок, ни музыки во время проведения Джыена, видя во всём этом нарушение божественного закона. Называя эти два праздника «ключом к греховности и безнравственности» (фиск фасаднинг ачкичи), имам д. Старые Киишки Уфимского уезда Мутаххар б. Мулла Мир Хайдар (1875–?) в истории своей деревни свидетельствовал о том, что вместо них односельчане теперь усердно отмечают такие мусульманские праздники, как М. ан-Н., ‘Ашура’, Ми‘радж ан-Наби. При этом Сабан Туй и Джыен оставались общими праздниками мусульман с сохранившими ислам крещёными татарами, в ходе которых верующие могли найти женихов и невест для своих детей.
Празднование дня рождения пророка Мухаммада в Москве (Сөембикә. 1916, № 10, 181)
Празднование дня рождения пророка Мухаммада в Троицке (Сөембикә. 1915, № 8, 3)
М. ан-Н. в Поволжье и Приуралье начала XX в. проводился обычно по вечерам. На нём читали восхваляющую пророка Мухаммада оду (касида), муллы рассказывали слушателям о жизни Пророка. На проведение праздника, вероятно, оказали влияние аналогичные мероприятия в странах Ближнего Востока, где празднование М. ан-Н. становилось всё менее кричащим и экспансивным из-за давления европеизирующихся властей и исламского реформаторства. Ведущую роль в превращении М. ан-Н. в «национальный праздник» наряду с исламскими учёными сыграли молодые интеллигенты (йашлар, дийалылар). В частности, писатель Фатих Амирхан (1886–1926) в газете Кояш писал, что М. ан-Н. стали достойно отмечать как значимую дату только после революции 1905 г., и призвал делать его как можно более торжественным и впечатляющим. Касаясь факта, что тексты касиды и рассказов о Мухаммаде привозили из Каира и Стамбула и ими пользовались без перевода, казанский журнал Мактаб предлагал молодым имамам и интеллигентам сочинять подобные труды на родном языке. Среди многочисленных прозаических и поэтических произведений, напечатанных в начале ХХ в., одним из самых популярных трудов была составленная мастером каллиграфии Кывам-карый Зульфакари (1870–?) тюркская касида Маулид ан-Наби, впервые изданная в 1912 г. и переиздававшаяся несколько раз. Примечательно, что отдельные разделы из этого сборника исполняют и поныне. Именно женщины поддерживали проведение М. ан-Н. В этом празднике они видели средство для того, чтобы знакомить детей с исламом, и могли привести им в пример образ Мухаммада как идеального человека. Но поскольку М. ан-Н. по временам сопровождался музыкой и танцами, некоторые ‘улама’ возражали против проведения его как недозволенного новшества (бид‘а). Отвечая на вопрос о законности отмечания этого праздника, редактор оренбургского журнала Шура Рида’ ад-дин б. Фахр ад-дин (Фахретдинов) заключил, что он является дозволяемым действием (мубах), за исполнение которого не налагается наказание. М. ан-Н. был окончательно установлен в качестве мусульманского праздника уже между двумя мировыми войнами и под юрисдикцией ЦДУМ, и в российской эмиграции, где татары и башкиры продолжали отмечать праздник для сохранения своей религиозной идентичности.
Лит-ра: Я.Д.Коблов. О татарских мусульманских праздниках. Казань, 1907, 40–41; Дин ва-ма‘ишат, 1911, 11, 174–175; Мутаххар б. Мулла Мир Хайдар. Иски кишки та’рих-и. Оренбург, 1911, 47; Зульфакари, Кывам-карый. Тюркская касыда «Мавлид ан-Наби». Казань, 2011; Кояш, 22 январь 1914, 1; 2 февраль 1914, 2; Мактаб. Казань, 1914, № 2, 29–31; Сɵембикə, 1914, 7; Шура. Оренбург, 1914, № 2, 56–57; Рида’ ад-дин б. Фахр ад-дин. Шайх Зайн Аллах хадратининг тарджама-йи хали. Оренбург, 1917, 8–9, 20–21, 30; А.Б.Юнусова. Ислам в Башкортостане. Уфа, 1999, 203, 223; М.Шәмсетдинова. Татарларда Мәүледбәйрәме. Казан, 2001; St.A.Dudoignon. Status, Strategies and Discourses of a Muslim ‘Clergy’ under a Christian Law: Polemics about the Collection of the Zakât in Late Imperial Russia // Islam in Politics in Russia and Central Asia (Early 18th to Late 20th Centuries) / Ed. by St.A.Dudoignon and Hisao Komatsu. London, 2001, 66; A.N.Kefeli. Becoming Muslim in Imperial Russia: Conversion, Apostasy, and Literacy. Ithaca, 2014, 127, 144–145; Norihiro Naganawa. Holidays in Kazan: The Public Sphere and the Politics of Religious Authority among Tatars in 1914 // Slavic Review. 2012. Vol. 71, No. 1, 43–44.
Норихира Наганава