Мубарак-и Вахани (Суфи Мубарак-и Вахани, Мубараккадам Вахани, ум. в 1320/1902-03 г.) — бадахшанский мистик, музыкант, поэт, астроном и астролог. Родился в сел. Йамг в р-не Хандуд (Вахан, ГБАО РТ), где провёл бόльшую часть своей жизни. Согласно семейной традиции, дальний предок М. В., Икбал-хан, мигрировал из Хурасана в Вахан в 1-й половине XVI в., что, вероятно, было связано с политической ситуацией в Иране в период правления Шаха Исма‘ила Сафави (892/1487–930/1524; правил 907/1501–930/1524), когда община исма‘илитов, в особенности представители ветви мухаммад-шахи, возглавляемой имамом Тахир-шахом (ум. ок. 956/1549 г.), стали подвергаться гонениям. Политические преследования и опасения за собственную безопасность вынудили Тахир-шаха, а также многих его последователей искать убежища в Индии. Некоторые низариты мухаммад-шахи бежали в различные области Средней Азии, в том числе в Бадахшан.
В Вахане Икбал-хан нашёл покровительство у местного правителя Мир Маска и занял должность его личного секретаря (мирза). Быстрому продвижению Икбал-хана по карьерной лестнице во многом способствовало то обстоятельство, что он принадлежал к «городским жителям» (шахри) и считался, по меркам Бадахшана, высокообразованным (даниш-манд) человеком. Ему было назначено жалованье и дарована васика, т.е. право на владение земельным участком в Йамге, в то время малонаселённом районе.
К XIX в. небольшое прежде сел. Йамг превратилось в один из культурных центров Вахана. В отличие от других селений Вахана, жители Йамга говорили на таджикском диалекте персидского языка, близком к диалекту сел. Зебак в современном Афганистане. Это дало возможность М. В. с раннего возраста познакомиться с классическим иранским культурным наследием. Первым учителем М. В. стал его отец, затем он продолжил своё образование в частной школе под руководством местного авторитета в области мусульманских наук некоего Ник-Кадама. Сочинения М. В. свидетельствуют, что он был знаком с арабским языком, кораническими науками и хадисами, мистицизмом (тасаввуф), персидской литературой, астрономией, астрологией, математикой и теорией музыки.
По всей видимости, у М. В. не было наставника, подобного суфийскому шайху, который руководил бы им на пути познания Бога. Как член исма‘илитской общины, он был муридом пира Йакут-шаха, а впоследствии и его сына Шах-зада Лайса, принимал участие в исма‘илитских собраниях (джами‘-и махфил) вместе с местными религиозными авторитетами, пирами Вахана и Зебака. Тем не менее никто из них не был связан непосредственно с его увлечением теорией и практикой суфизма. М. В. выделял три стадии мистической жизни: духовное пробуждение (расти), опьянение (масти) и аннигиляция (нисти), упоминаемые известным поэтом и суфийем из Герата ‘Абдаллахом Ансари (ум. в 481/1089 г.) в трактате Маназил ас-са’ирин («Привалы путников»), который, возможно, он использовал при описании своей духовной автобиографии, принимая во внимание ту популярность, которой пользовался Ансари среди низаритов Бадахшана. Согласно местной традиции, воображаемая могила ‘Абдаллаха Ансари находится в сел. Вранг, в пяти километрах от Йамга.
Первый период мистической жизни М. В. продолжался с двенадцати до сорока лет. В течение этого времени он, подвязавшись на пути богопознания, посвящает себя поискам собственной «совершенной души», которую метафорически называет Джам-и Джам («Чаша Джамшида», волшебная чаша персидского царя Джамшида), постижению истинности Бога (расидан ба-хакикат), борьбе с низменными устремлениями души (бад-нафси).
Затем наступил период масти, когда им овладело непреодолимое стремление к единению с Возлюбленным. Он отрешился от всего мирского, уединился не только от общества, но и от членов семьи и стал вести образ жизни аскета (захид). Для своих медитаций (чилли-нишини) и благочестивых размышлений М. В. построил три чилла-ханы, две из которых располагаются на берегу горной реки Йамга, а одна — в саду дома, где он жил.
Третий период был коротким, но, по признанию самого М. В., наиболее плодотворным. Все предыдущие годы он называет годами забвения (гафлат), и лишь в шестьдесят лет он обрёл успокоение в Боге, о чём пишет в одном из своих руба‘и.
В Вахане М. В. прославился и как искусный музыкант (мутриб). Он изобрёл новый тип памирского рубаба, названный баланд-макам, который представляет собой 19-струнный рубаб большого размера, по форме напоминающий человеческое тело, и каждая часть этого инструмента имеет соответствующее название: голова (сар), тело (тана), руки (даст), уши (гушак). Оригинальный, изготовленный самим М. В. баланд-макам хранится в частной коллекции его правнука Лутфуллаха Зарабоева в Йамге. В исма‘илитской традиции Бадахшана религиозные песнопения имеют различные названия, в зависимости от района своего бытования. В Шугнане и Рушане это — мадх, в Дарвазе, где лишь несколько селений принадлежат к исма‘илитской общине (Йагид и, частично, Ширагвад и Кал‘а-йи Хусайн), их называют хайдари (от прозвища ‘Али — Хайдар/Лев), в Вахане и Ишкашиме — каса’ид, или каса’ид-хани (от хандан — «читать, рецитировать»). М. В. исполнял каса’ид во время суфийских радений, осуществляя громкий (джали) зикр. Он также обучал искусству игры на рубабе учеников, многие из которых впоследствии стали известными в Бадахшане музыкантами, как, например, халифá Карван-бек (ум. в 1933 г.), бывший придворным мутрибом у пира Зебака Шах ‘Абд ал-Ма‘ани.
М. В. занимался астрономией (‘илм ал-фалак) и астрологией (танджим), о чем свидетельствует его трактат Рисала-йи нуджум («Послание о звёздах»). Он соорудил каменную обсерваторию, состоящую из двух частей: санг-и афтаб-бин (камень для наблюдения за солнцем) и санг-и нишан (указательный камень), при помощи которых определял время наступления праздника Шагун (памирское название иранского Науруза).
Сохранившиеся автографы сочинений М. В. свидетельствуют о том, что он был довольно искусным каллиграфом. Кроме того, при помощи собственноручно сделанного специального устройства (дастгах-и кагаз-барар) он изготавливал бумагу, на которой писал свои труды.
М. В. пользовался авторитетом и уважением среди местного населения ещё при жизни, а после смерти стал почитаться как «святой» (бузургвар), несмотря на то что по своему происхождению не принадлежал к двум наиболее влиятельным на Памире религиозным кланам — саййидам, возводящим свою родословную к священному семейству пророка Мухаммада (панджтан), и худжжам, потомкам Сухраб-и Вали Бадахшани (ум. ок. 856/1452 г.).
Усыпальница М. В., возведённая в 1320/1910 г. его учениками и родственниками, находится в его родном сел. Йамг. В 1994 г. там был открыт мемориальный комплекс Мубарак-и Вахани, в который входят Фарман-хана, дом, где он жил, и музей (асар-хана), состоящий из экспозиционного зала и небольшой библиотеки (китаб-хана).
Письменное наследие М. В.
В своём творчестве М. В. обращается к основным положениям и принципам мусульманского мистицизма, разработанным такими авторитетами, как ал-Бистами (ум. в 234/848 или 261/875 г.), ал-Халладж (казнён в 309/922 г.), Сана‘и (ум. ок. 525/1131 г.), ‘Аттар (ум. в 627/1230 г.), Ибн ал-‘Араби (ум. в 638/1240 г.), Руми (ум. в 672/1273 г.), Бидил (ум. в 1133/1720 г.), идеи и символический язык которых он развивает в контексте интеллектуальной традиции бадахшанского исма‘илизма.
Диван-и куллийат-и Мубарак-и Вахани — полное собрание стихотворений М. В., составленное в 1320/1902-03 г. и насчитывающее более 60 тыс. байтов. Содержит стихотворения в различных жанрах персидской классической поэзии: касида, газал, руба‘и, кит‘а, маснави. По своему содержанию это — произведения на религиозную (ши‘итскую) тематику, суфийская винная и любовная лирика. Природа любви, по М. В., — Божественный дар (дад-и хакк), которым наделяются сердца избранных благодаря желанию (хвахиш) и милости (лутф) Бога. М. В. выделяет три стадии (маназил, ед.ч. манзил) на пути любви: влечение (джазба), стремление (гирайиш) к Божественной красоте (джамал), которая является причиной любви и сущностью (зат) Бога. Через вдохновение (та’йид) и воображение (хайал) Божественная красота является мистикам (мардан-и рах), сердца которых охватывает всепоглощающая любовь к Богу, и они, таким образом, переходят на новый уровень страстно влюблённых (мартаба-йи ‘ашикан), единственным стремлением которых является познание источника любви и единение с Ним. Возлюбленного (ма‘шук) он называет принятыми в суфийской литературе терминами йар, дуст, санам, дилдар, нигар. С другой стороны, эти эпитеты он использует для указания на Имама времени (имам-и заман), которого он также называет «единством эпохи и времени» (вахдат-и ‘аср ва-заман). Согласно представлениям бадахшанских исма‘илитов, каждый ши‘итский имам является «‘Алийем своего времени» (‘Али-йи заман-и хвиш) в духовной сфере, но в различном физическом воплощении. Поэтому смерть имама в буквальном смысле трактуется как «смена одеяния» (джама бадал кардан). ‘Али, как пишет М. В., — единственный руководитель ищущих (талиб) на пути к Истине (рах-и хакк), он передаёт тайну Божественного знания двум категориям верующих — страстно влюблённым (‘ашикан) и мистикам (‘арифан), которые стремятся познать смысл Божественного откровения посредством мистического познания (ма‘рифат) и любви (махаббат).
Тафсир-и айат-и калам дар хакикат-и муджадала-йи Иблис ва-Адам («Толкование айатов Корана относительно истины спора между Иблисом и Адамом»). Составленное в 1318/1900-01 г. и состоящее из 12 разделов (фасл), это произведение представляет собой написанный в стихотворной форме (размером сари‘) комментарий на кораническую историю Адама и Иблиса, отказавшегося преклонить колени перед Адамом.
Тафсир-и калам («Толкование Корана») — стихотворный комментарий к отдельным айатам Корана, написанный автором в течение трёх месяцев и законченный 5 раджаба 1310 / 23 января 1893 г. Состоит из трёх книг (дафтар), подразделённых на главы (баб).
Китаб катрат ал-бахр («Книга о капле моря») — сочинение в жанре маснави, написанное поэтическим метром хазадж, окончено в 1320/1902-03 г., состоит из вступления и 18 глав. С точки зрения содержания представляет собой поэтическое изложение принципов «науки о горизонтах и о душах» (‘илм-и афак ва-анфус), в основе которой лежит представление об изоморфном строении вселенной (‘алам-и бузург) и человека (‘алам-и кучак). В книге описаны возникновение и развитие человека, влияние на его силы (кувват), чувства (хавасс) и душу (анфус) планет (кавакиб) и небесных сфер (афлак), четырёх столпов (аркан), ангелов (мала’ика) и т.д. Тело человека зарождается из капли семени (катра-йи нутфа), а душа — из капли моря Божественного света (нур-и худа). После телесной смерти душа, подобно капле, упавшей на землю и возвратившейся через ручьи и реки в океан, снова возвращается (ма‘ад) к своему истоку (мабда’) — океану Божественного света. В тексте произведения приводятся цитаты из Сана‘и и ‘Аттара.
Рисала-йи чихил дунйа («Послание о сорока мирах») — сочинение, написанное в жанре маснави, состоит из 747 байтов и представляет собой описание духовного странствия пророка Мухаммада в сорока мирах, населённых чилтанами (категория «святых»). Состоит из введения и четырёх глав (фасл). Сочинение основывается на исма‘илитской доктрине о пророческих циклах (даур), которые провозглашаются пророками (натик), утверждающими религиозный закон (шари‘ат).
В сюжетную канву произведения М. В. вводит популярную в религиозном фольклоре исма‘илитов идею о «божественной природе» Имама, духовным представителем которого является ‘Али б. Аби Талиб. Автор утверждает «божественную природу ‘Али» в мире божественных тайн, который он называет «Сорока мирами». В начале произведения он приводит свидетельства (шахадат) шести пророков (Адам, Нух, Ибрахим, Муса, ‘Иса, Мухаммад), которые говорят, что ‘Али — Божественный свет (нур), или Божественный дух (джан), пребывавший в Раю до сотворения Адама. Божественный свет ‘Али явил (падид авард) Адама в человеческом теле (джисм). Адам свидетельствует знание (даниш) Божественных имён (асма’), среди которых ‘Али (букв. «высочайший») является наиболее важным; признаёт (шинахт) единственность Господа (маула) и «нашего Господа» (маулана, т.е. ‘Али) и покорность (ита‘ат) Божественному имени ‘Али. Согласно М. В., ангелы преклонили колени перед Адамом, потому что увидели в нём воплощение света ‘Али. Начиная с Адама, затем Нуха и далее этот свет присутствовал во всех пророках вплоть до того, как пророческая миссия (нубувват) была «запечатана» Мухаммадом. Одновременно свет ‘Али существовал и продолжает существовать у имамов. Таким образом, постоянное явление Бога происходит в двух сферах «мира религии» (‘алам-и дин) и воплощается в пророках (сфера явленного, захир) и имамах (сфера сокрытого, батин). Нух, как и Адам, свидетельствует предвечную сущность (зат) ‘Али и, кроме того, утверждает его могущество (кардгар) и милость (рахмат). Ибрахим свидетельствует существование царства (вилайат) правителя (шах) духовного мира (т.е. ‘Али), от которого зависят души людей и который сам является необходимо-сущим (ваджиб ал-мауджуд). Ибрахим называет ‘Али «таинствами сердца» (асрар-и дил) и его тайной (раз), которую можно раскрыть посредством суфийской «науки о сердцах» (‘илм ал-кулуб). В свидетельствовании Ибрахима М. В. связывает терминологию мусульманского мистицизма (тасаввуф) с исма‘илитскими религиозными представлениями. В свидетельствовании Мусы в рамках традиционного сюжета о даровании ему Богом скрижали с заповедями на горе Тур он помещает исма‘илитское предание, согласно которому тайная беседа (мунаджат) Мусы с Богом превращается в диспут (муназара) с «тайным гласом» (аваз-и гайби) ‘Али, который становится непосредственным передатчиком Божественного откровения. В пятом свидетельствовании, свидетельствовании ‘Исы, М. В. разрабатывает идею особой творящей роли ‘Али как «святого духа» (рух ал-кудус), дыхание которого (дам) явило Дух Бога (рух Аллах) в человеческом облике ‘Исы, рождённого Марйам. Шестое свидетельствование Мухаммада о «божественной природе ‘Али» подтверждается собственным духовным опытом Пророка, полученным во время «ночного путешествия и вознесения» (ал-исра’ ва-л-ми‘радж).
Далее следует описание странствий Пророка по сорока мирам. Начинается оно рассказом о том, как ‘Али доводит Мухаммада до горы Каф (кух-и Каф) и дарит ему свой перстень, после чего Мухаммад совершает путешествие в первый из сорока миров. В нём он оказывается в прекрасном саду, где во дворце из топаза видит ‘Али и познаёт его истинную сущность. Вглядываясь в лицо ‘Али, Мухаммад видит лик Господа. Сам ‘Али называет себя божественными именами-атрибутами — халик (Творящий), рахман (Милостивый) и рахим (Милосердный). После того как тайны божественных имён были непосредственно открыты Мухаммаду, он отправляется в путешествие по остальным тридцати девяти мирам, чтобы познать закон (суннат) божественного мира и могущество (кудрат) его правителя. В сороковом мире Мухаммад вновь видит ‘Али, который подносит ему чашу с вином и предлагает выпить её. Это вино является вином познания (май-и ма‘рифат). Выпив его, Пророк свидетельствует: «‘Али есть начало (агаз) и конец (анджам), ‘Али есть Господь (худа)». На этом чудесное путешествие Мухаммада заканчивается, и он переносится в земной мир (‘алам-и халки) в ал-Мадину/Медину. Там Пророк отправляется в дом Фатимы, где видит ‘Али спящим. Мухаммад отдаёт Фатиме перстень, подаренный ему ‘Али на горе Каф.
Путешествие Пророка по сорока мирам М. В. описывает как момент (вакт) в духовном опыте Мухаммада, когда после прохождения различных ступеней «снятия завес» (кашф), лицезрения ‘Али в божественном и материальном мирах (он видит его в образе человека до начала своего путешествия, во время него — в качестве повелителя сорока миров и после — вновь как человека) Пророку открылся сокрытый (батин) смысл откровения, суть которого сводится к тому, что верующие должны признать ‘Али и его потомков духовными и религиозными руководителями мусульманской общины (умма). В сочинении М. В. Мухаммад предстаёт в образе совершенного ищущего (талиб), который благодаря путешествию по сорока мирам находит источник божественного знания и руководства. Именно после этого путешествия Пророк во время своего последнего паломничества (хаджж-и падруд) в Гадир-и Хумме провозглашает ‘Али своим преемником и объявляет верующим его имамат, который через потомков ‘Али продлится до Дня воскрешения.
Кроме указанных сочинений, М. В. принадлежит ещё ряд работ, составленных в том же суфийско-исма‘илитском духе. Ни одно из них до сих пор не издано, тем не менее его сочинения имеют широкое хождение в рукописных списках как в таджикском, так и в афганском Бадахшане. Творческий почерк М. В., его методологические подходы и символический язык, которые он использовал в своих работах, не являются чем-то принципиально новым. Во многих отношениях они воспроизводят традиции исма‘илитской и суфийской литературы, сложившейся в иранской этнолингвистической и историко-культурной ойкумене. Тем не менее в контексте развития исма‘илизма в Бадахшане его творчество несомненно представляет значительный интерес для уяснения истории исламизации или «укоренения» ислама в этом регионе.
Рукописи: Тафсир-и айат-и калам дар хакикат-и муджадила-йи Иблис ва Адам // Музей Мубарак-и Вахани. Сел. Йамг (Вахан, ГБАО); Рисала-йи чихил дунйа // Частное собрание Хасана Абдулатхонова. Сел. Йамг (Вахан, ГБАО); Диван-и куллийат-и Мубарак-и Вахани // Музей Мубарак-и Вахани. Сел. Йамг (Вахан, ГБАО).
Лит-ра: А.А.Семенов. Из области религиозных верований шугнанских исмаилитов // Мир ислама. СПб., 1912. Т. 1, № 4, 523 и сл.; Е.Э.Бертельс. Суфизм и суфийская литература // Е.Э.Бертельс. Избранные труды. Т. III. М., 1965; А.Е.Бертельс, М.Бакоев. Алфавитный каталог рукописей, обнаруженных в Горно-Бадахшанской автономной области экспедицией 1959–1963 гг. М., 1967, 38–40, 47–48, 56–57, 80–81; Суфи Муборакқадам // Фолклори Помир. Ӌ. II. Душ., 2005, 123–125; М.А.Бубнова. Археологическая карта Таджикистана. Горно-Бадахшанская автономная область. Душ., 2007, 233; A.Iloliev. The Isma‘il-Sufi Sage of Pamir: Mubarak-i Wakhani and the Esoteric Tradition of the Pamiri Muslims. Cambria Press, 2008.
К.С.Васильцов